9 апреля — 15 апреля

750        0       

750    0   

Текст: Мария Ласкина  Фото: Елена Стребкова

Проект состоит из анимации, скульптуры, графики и псевдобиографического повествования от лица реально жившей русской аристократки. Все эти кусочки пазла никак между собой не сходятся, это, скорее, некая воображаемая конструкция, которую я и попытаюсь описать. Повинуясь экспозиционному плану, скульптура и анимация находятся рядом, но они всё же отделены друг от друга. Более того, будь на выставке только они, можно было легко принять их за две разные выставки. Над ними куполом нависает дневник с графическими зарисовками скульптур, соединяющий две части между собой. Мистификация жизни двоюродной сестры Николая II Марии Павловны Романовой объединяет скульптуры и анимацию, где речь идет об определенных периодах ее жизни.

Скульптуры (и графика, их изображающая) больше всего бросаются в глаза как работы, свойственные именно Янине. Они представляют собой небольшие металлические конструкции с вставками из вручную связанной проволоки в каждой из них. Вязание давно стало её основным медиумом, например, на выставке «Комната спящей красавицы» (2016 год, Воронеж, ВЦСИ) художница активно использовала его как символ женственности, хрупкости и пут собственных страхов. В рамках описываемой выставки вязание кажется противопоставлением хрупкого человека эпохе, но это прочтение не финально.

Анимация и дневник составляют ещё одну тематическую пару. Дневник повествует, а анимация иллюстрирует события из жизни воображаемой героини, где чёткие образы сменяются цветовыми пятнами, или, говоря словами куратора, представляя «анимацию в импрессионистической манере». Если присмотреться внимательно к дневнику, то можно довольно легко заметить, что он написан нашей современницей. Дело даже не в самом языке, а в том, что каждый раз, берясь за записки с 1890 года по 1958 года, героиня постоянно находится в гуще событий эпохи и абсолютно в них погружена, оставаясь на острее времени и жизни. Складывается ощущение, что она путешествует на машине времени, постоянно ввязываясь в передряги. В анимации это ощущение изменяется: кажется, что каждый период, ознаменованный очередной катастрофой, заканчивается её смертью и следующий раз рассказ начинается о каком-то другом человеке. Все эти моменты подчеркивают доминантное положение художницы: именно она контролирует повествование и оно выстроено вокруг нее.

Существует поверье, что только в путешествии можно обрести себя. Выставка «Дух веет, где хочет» — это некое приключение, которое пережила художница в стремлении определить себя в наш постисторический период. В проекте нет ни грамма заявленного переосмысления истории, но зато есть переосмысление Янины Черных и это мне кажется гораздо более интересным. Все истории, объединенные местом действия и хронометражом, постулируют хрупкость и стойкость человека идущего и ищущего в потоке времени.

Кураторы: Давид Рифф и Дмитрий Гутов

750    0   

Текст: Зина Рыкова Фото: Михаил Каталов

Автор логотипа: Зина Рыкова

«Гараж» уже давно перестал быть музеем, куда люди приходят ради знаний, если вообще когда-то таким являлся. Мураками закрепил за «Гаражом» статус места для развлечений, «Ласковый дождь» привлек множество посетителей, благодаря чему вырос процент любителей модных фото в туалете на первом этаже. Теперь сюда приходят, как в МАММ: после того, как увидят в соцсетях красивый пост подружки или просто кла$$ной дев4онки. Посетители не заказывают экскурсий, не читают путеводители и материалы, предложенные на сайте. На выставках они проводят примерно столько же времени, сколько и в книжном магазине.

Продолжая эти размышления о целевой аудитории музея, кажется, что сейчас в «Гараж» приходят по двум причинам. Во-первых, ради WOW-эффекта. Во-вторых, ради того, чтобы стать частью ОЧЕНЬ большой субкультуры подростков и молодых людей, почитающих современное искусство. Скорее всего делают они это не потому, что оно им реально нравится, а так как оно позволяет им объединиться против людей (зачастую более взрослых), которые “просто не понимают” такое искусство.

*фотография чего-нибудь современненького в ФБ или ВК*

N: разве это искусство? это ведь некрасиво! посмотрите хотя бы на шишкин лес!

*присылает «Утро в сосновом лесу»* 

X: вы ничего не понимаете! мне, например, нравится что-нибудь современненькое! оно красивое, хотя оно может и не быть красивым! и в отличие от вашей картины, в нем есть СМЫСЛ!!!

Господин N defeated.

Госпожа X возвращается с поля боя со множеством лайков.

Выставка «Если бы наша консервная банка заговорила… Михаил Лифшиц и советские шестидесятые» не производит WOW-эффекта. Она не поражает, а завлекает. Архитекторы Кирилл Асс и Надежда Корбут постарались создать атмосферу, располагающую к тому, чтобы вы остались в пространстве надолго и погрузились в тексты. На выставке представлены произведения Энди Уорхолла, Роя Лихтенштейна и других условных “звезд” современного искусства. Но прийти на «Консервные банки» стоит не ради картин, а для того, чтобы понять кем был Лифшиц и какие мысли он пытался донести до людей, которые так же слепо преклонялись перед модернизмом и поп-артом, как и целевая аудитория «Гаража».

Если обычно с выставок в «Гараже» выходишь с мыслями «Прикольно, наверное, можно считать, что сегодня я узнал что-то новое», то после «Консервных банок» ты только и думаешь о том, что столько всего не знаешь. Ты сам, как эти подростки, всего лишь повторяешь чужие слова о современном искусстве, не в состоянии додуматься до идей, предложенных Лифшицем в его книге «Кризис безобразия». Эта выставка породила во мне не только интерес к работам и жизни философа, но и позволила допустить, что не все так просто: быть может, Господин N придерживается верной точки зрения, а я — нет.

Михаил Лифшиц — это не просто Господин N. Философ критикует модернизм за его связь «с самыми мрачными психологическими фактами нашего времени»: культом силы, радостью уничтожения, любви к жестокости, жаждой бездумной жизни, слепым повиновением, а не из-за того, что он не «красив». Поп-арт осуждается Лифшицем за стремление его представителей превратится в машины, объект без мысли. Это, конечно же, не единственные его аргументы. Но именно на них чаще всего ссылаются в сопроводительных текстах.

Художники, работающие над выставкой, сами выбирали какую часть жизни философа показать и каким образом ее преподнести. Именно поэтому кураторов «Консервных банок» нередко обвиняют в том, что через выставку они пытались донести собственное мнение и исказили слова Лифшица. Я с этим не согласна: перед Дмитрием Гутовым и Давидом Риффом стояла более сложная задача, чем организация выставки, например исключительно художника. Героем выставки стал философ и, естественно, возросло количество информации, которую кураторам необходимо было пропустить через себя. При таких условиях невозможно избежать субъективной подачи материала. К тому же, на выставке можно прочесть оригинальные тексты Лифшица. Да, конечно, не все их читают, но человек, не ознакомившийся со статьей и/или книгой философа, итак забудет практически все, что было на выставке. Человек, прочитавший тексты, вряд ли запутается в мнениях кураторов и героя выставки, поэтому даже если Рифф и Гутов —  злодеи, пытающиеся всех обмануть и вселить людям ложные мысли, у них не получится ввести посетителей в заблуждение. 

Кураторы: Дитер Рёльстрете, Эбигейл Виноград, Марта Дзеваньска, Снежана Кръстева, Саша Обухова

750    0   

Текст: Софья Орлова Фото: Музей современного искусства «Гараж»

Автор логотипа: Зина Рыкова

…Поэтому в конечном счете совершенно не важно, работает ли художник или скульптор в предметной или непредметной манере. <…> И если то, что изображено в произведении, или то, в качестве чего оно выступает, поднимается до новой оформленной определенности, до нового крошечного космоса, до новой цельности схваченного, объединенного и упорядоченного в нем бытия, то это — искусство.

Г. Гадамер

о пространстве, бесконечно расширяющемся
об энергии движения
о поиске идеальной формы

Выставка «Трансатлантическая альтернатива» уже в названии заявляет о своей основной идее – уйти от европоцентризма в истории искусства. Это и правильно: кинетическое искусство Восточной Европы, Латинской Америки, Советского Союза – это еще не написанная история. С ним, остающимся в тени, непопулярным и малоизученным, все-таки стоит соприкоснуться. Таким призывом – дотронься! – выставка встречает уже на входе работой Хесуса Рафаэля Сото, – и эта партиципаторность, присущая всем экспонатам, моментально склоняет к доверию. Она подкупает динамикой цвета и формы, а потом, по прошествии некоторого времени, оказывается: она, к тому же, очень музыкальна. Само пространство продолжает ритм, заложенный в произведениях.

Во всех работах, даже статичных, ощущение динамики. И это далеко не просто ответ на вопрос «как показать движение?» – это целостная философская система, а где-то – продолжающая традиции авангарда космологическая модель. К работам трудно подобрать словесные ассоциации – и это их главная особенность. Они не доказывают идею, не рассказывают историю, но они проникают сразу на более глубокий уровень – на уровень ощущений. Так происходит потому, что слов, которые могли бы описать произведение, просто нет, потому, что об этом еще никто не говорил. Точно также нет образов, которые можно было бы взять из культурной памяти, — а потому нужно искать нечто совершенно иное.

Юный Франциско Инфанте искал способ донести переживание бесконечности вселенной, переживание бессловесное, интимное, и он чувствовал полное бессилие всех методов и подходов, которым он был обучен, – ответ он нашел в кинетическом искусстве. Инсталляция «Модель Пространства – Движения – Бесконечности», созданная им в 1963 году, как раз об этом: о большом и пугающем космосе, который внезапно поддается человеку, о расширении границ физических и границ восприятия – такому раньше просто не было определения. Сам Инфанте говорил: «для нас все чувства были гипертрофированными: не было никакой информации, до всего приходилось догадываться самим. Нужно было находить адекватный язык тому, что волновало изнутри».

Другое направление – утопизм, наивно-модернистская вера в легкое, поддающееся красивым законам и формулам переустройство мира. Таковы работы группы «Движение» и Льва Нусберга, смотревшего на кинетическое искусство как на символ абсолютной гармонии человека с миром и вселенной: «Искусство должно следовать принципу – в бесконечном хаосе этого мира создавать некое «убежище» для гармонии и равновесия». Его романтические идеи воздушного города, совершенно невоплотимые, не имеющие никакого практического применения, красивы и очаровательны, как и убежденная вера в них самого художника.

Пространства так много, и оно дает почувствовать себя причастным к созданной художниками идеальной модели космоса, дает свободу чувствам и мыслям, поднимает тебя до масштабов поистине нечеловеческих. Что-то заставляет каждый раз на самую малость выйти из зоны комфорта, на чуть-чуть, но прыгнуть выше головы. Выставка выстраивает собственный микрокосм, погружает в созерцание вселенной, идеально и грамотно устроенной – и делает это так доверительно, так наивно и искренне, что очень хочется этому верить. И веришь.