4 – 24 июня

1 307        4       

1 307    4   

Текст: Катя Иванова  Фото: Дарья Назарова, Евгения Ефремова, Михаил Новицкий

Выставка «Пространствование» стала итогом одноименного проекта, длившегося более полугода. Первый кураторский опыт художницы Екатерины Соколовской поражает своей грандиозностью: 2 этажа огромной резиденции, более трех десятков участников, а до этого — более 20 открытых встреч с представителями самых разных дисциплин от хореографии до урбанистики, в ходе которых были продемонстрированы бесконечные возможности для трактовки понятия «пространство». Широта этого спектра на выставке была представлена в видео, смонтированном Катей Соколовской из интервью с участниками проекта, — ее персональном исследовательском отчете по теме. На самой выставке, впрочем, понятие «пространства» было ограничено требованием сайт-специфичности, выразившейся у большинства участников в работе с самим помещением КвартаРиаты. 

Так, Марина Поднебеснова, определив пространство резиденции через понятия «пустоты, чистоты и скуки», создала «созвучную» им инсталляцию, в которой решающая роль отводилась звуку. Александр Веревкин с архитектором Григорием Балуевым для большого зала мансарды просчитали траектории движения солнца на день открытия выставки, так что свет из окон двигался по заранее размеченным в зале трекам. 

Надежда Косинская и Катя Васильева в своих работах постарались выразить скрытую в пространстве структуру через объект. Хрупкая башня из спичек как воплощение таящейся в пустоте потенциальности в первом случае, и как бы проявившаяся в пространстве перехода прозрачная стена, показывающая возможность выбора направления, — во втором. Никита Селезнев сделал свою инсталляцию в ванной комнате как пространстве перехода между личным и публичным, месте, где воображаемая невеста-трансформер совершает авто-тюнинг и полировку, чтобы на выходе превратиться из субъекта в объект. 

Дарья Назарова и Евгения Ефремова в фото-перформативных проектах искали в пространстве КвартаРиаты место для себя и своего тела. Другие участники ставили себе задачу трансформировать пространство. Так, Олег Савунов, меняя направления «вниз» и «вперед», расположил в глубине шахты видеоизображение окна. Таисия Шарафутдинова, работая с отсутствием и присутствием, оставила в разных частях здания надписи, в которых содержались воспоминания о других нездешних местах. Интерактивная аудиовизуальная инсталляция MEDIALAB создавала пространство для взаимодействия людей друг с другом. Наталья Тихонова, тематизируя трансформацию выставочного пространства в цифровую эпоху, представила видеоинсталляцию, в которой видеозаписи с местных камер наблюдения уравниваются на экранной плоскости с другими несоизмеримыми пространствами, — начальное звено рекурсии, которая неизбежно продлится в пространстве виртуальном. 

Своего рода трансформация — перенесение внутреннего пространства комнаты в окружающее пространство сада — была проделана и в перформансе «Где моя комната?» (Юлия Быленок, Жанна Долгова и Надежда Ишкиняева). В тени раскидистых деревьев три участницы через движение создавали и неторопливо осваивали какой-то другой мир, иногда совсем пропадая за высокой травой и белыми цветами, затем снова возникая, встречаясь, взаимодействуя и расходясь, — процесс без конца и результата, похожий на живое кино, в которое при желании можно зайти.

Лишь у Антона Виноградова подход к сайт-специфичности географически вышел за пределы резиденции. В его инсталляции «Не фонтан», мусор, найденный в расположенном рядом знаменитом петергофском парке, — вечно вытесняемый с безупречных газонов этого царства величия и праздности — становится частью произведения искусства, что выявляет конфликт между пространствами массового досуга и современного искусства, оказывающегося в позиции досуга элитарного. 

Все участники говорили о тех темах, которые интересны им и «пространство» так или иначе пересекалось с их персональной исследовательской повесткой. Но важнее здесь другое: междисциплинарный разговор о пространстве сам стал пространством для встречи не только представителей разных дисциплин, но и пересек разные круги общения, обещая продолжение.

1 307    4   

Текст: Роман Осминкин  Фото: Дмитрий Виленский, Анастасия Вепрева, Антонина Стебур 

Нынешнему набору студентов Школы вовлечённого искусства (впрочем, как и предыдущим) палец в рот не клади — враз откусят. Вот и на этот раз, тьюторы школы в лице членов группы «Что делать?» дали задание: всем студентам поразмышлять над формой басни и по итогам этого размышления придумать басню. На выходе они же получили целый набор видео, перформансов и статей, в которых в разных инвариантах был дан общий ответ: басня — это архаика, дидактика, просвещенческая мораль и насильственное вменение традиционных норм, поэтому заниматься басней сегодня – невозможно. Но как ни странно, именно в своем критическом порыве – отказу вливать новое вино искусства в старые меха басни – вовлеченные художники оказались куда ближе к современному искусству с его отказом отражать или искажать данную реальность и желанием производить свою — бриколлированную современность, пересобранную как множество взаимоналоженных темпоральностей, дизъюнктивным синтезом которых художнику и пристало заниматься. Эту транстемпоральную сборку концепта «басня» студенты ШВИДЧ предъявили тьюторам и публике в виде двухдневной сессии междисциплинарных перформансов в ДК Розы. Дискурсивным органом выступил изданный студенческой редколлегией зин «Молоко Ежевика Молодость», где наряду с критическими эссе, раскрывающими концепт «басня» содержались также и описания студентами своих работ. В первый день сессии был представлен большой коллективный перформанс «Сеть басен Дикси», созданный на пересечении тотальной инсталляции, иммерсивного театра и квеста. Собранный из вторсырья, деревянных паллет и коробочного картона, хаотичный лабиринт вместил в себя узкие петляющие коридоры с неожиданными закоулками и тупиками, где развернулась целая серия «басен-перформансов» — зазывалы кричали «Дикси заходикси», кассирша сразу объявляла, что «в нашем магазине ничего нельзя купить и все уже просрочено», ползали голодные гусеницы и слонялись огромные картонные роботы-охранники.

Но, если в иммерсивном театре и квесте вы попадали в удвоенную реальность, то лабиринт Дикси работал как смещенная, немного странная антиутопическая бутафория супермаркета эконом-класса. Вместо бесконечно воспроизводящейся критики общества потребления и коммодификации художники предложили аффективное вовлечение в процесс потребления непотребляемого. Еще Бодлер через голову Агамбена знал, что единственно возможный выход к преодолению коммодити – это самому стать абсолютным товаром, самообъективироваться до предела. Выставка служила таким образом и декорациями к разворачиванию коллективной драматургии, где каждый художник выступал на уровне «бедного» хореографического тела в пространстве – оставался жить внутри своей выставки. Этот коллективный Дикси проработал всего один день и на следующее утро был разобран, чтобы дать место другим перформансам. 

Во второй день было устроено нечто вроде конференции, где вместо докладов каждый студент или коллектив показывал или исполнял (в зависимости от формата) свою работу с последующим обсуждением. Анастасия Бергалевич перегородила все сигнальными лентами и пересекала пространство ДК под голосовую какофонию навигаторов, которые разными голосами – от Яндекса до Путина – руководили ее движениями. В перформансе «Р-рейв революция» Инесса Шилло и Антонина Стебур посредством концепта «собрания тел» Дж. Батлер обыграли недавний кейс политизации рейвов в Грузии. Начав с видеоновости про разгон скоплений голубей как самых массовых городских птиц, художницы включили рейв-музыку и вовлекли зрителей в танец, неожиданно оказавшийся протестным, когда танцующие обнаружили в своих руках таблички с изображениями голубей: разгоняя голубей, они разгоняли митингующих. В видео «Вся власть воображению» Насти Денисовой и Вики Рыскиной известные лозунги «Будьте реалистами – требуйте невозможного!», «Россия будет свободной» и др. с помощью разных средств наносились на разные материалы и поверхности, в том числе на тело, вступая подчас в противоречие между милитантной активистской риторикой и зыбкими, хрупкими инструментами и носителями письма. Леля Нордик представила запись он-лайн перформанса в виде двух-экранного стриминга инстаграма. В верхней части сама Леля, одетая в одни только шорты и топ, в нижней – крупные планы людей, рассказывающих о своих проблемах с разными частями тела и тех переживаниях и насмешках, которые им пришлось пережить в связи с их нормативным несовершенством. Терапевтический эффект такой нарративизации собственных историй был описан еще Фрейдом, но в данном случае речь не шла об обретении самотождества и бесшовном принятии отторгнутых собой и обществом частей тела обратно, а скорее об обнаружении причин того или иного отторжения. Завершающий перформанс Вани Шатравина-Достова включал в себя интерактивную инсталляцию, где зрителям была предложена возможность взаимодействия с личными данными художника на его компьютере, которые можно было отобрать и каталогизировать по папкам. Результаты этого взаимодействия художник зачитал под видео, мимикрирующее под камеры наблюдения. Во время этой читки, одна из студенток – художница Люба Ракета, до того лежавшая весь вечер в серебряном костюме корюшки на столе, под громкие возгласы «Корюшка пошла» встала и медленно удалилась.

1 307    4   

Текст: Борис Клюшников  Фото: Школа Родченко 

В этом году дипломная выставка Школы Родченко получила название «Тестовая группа», предлагая определить возросшую роль бета-тестирования в экономике последних лет, что предполагает и изменившийся онтологический статус тестирования. Всё сегодня создается не раз и навсегда, но как проба. Потребитель бета-версии участвует в улучшении и развитии того, что ему предлагается как будущий продукт. Потребление переносится в будущее. Или потребляется теперь нечто иное, а именно: подготовка к потреблению. Текст к выставке написан ее участницей Евгений Сусловой в поэтическом ключе, концентрируясь на «внутреннем» противоречии искусства: «Можно ли говорить о том, что художники тестируют свои модели в поисках временно автономных зон эстетического и социального действия или они, сами того не осознавая, становятся частью чужой тестовой ситуации?».

Отдельно я бы отметил, что на выставке большая часть видео экспонируется в кинозале — и их действительно стоит посмотреть все, чтобы составить представление о работах. Так же, я не буду разбирать отдельные работы и экспозицию, а сконцентрируюсь на сочетании художественного, образовательного и экономического аспектов в современной ситуации (насколько позволяет формат короткой заметки).

Я считаю, что критический вопрос по отношению к любому феномену искусства можно сформулировать следующим образом: «Как его внутреннее противоречие противоречит внешнему?». Если художественный жест диалектичен, то критический вопрос, адресованный ему должен раскрывать диалектику диалектики. В данном случае интересно, в какой степени бета-тестирование может быть условием нашего опыта внутри художественного контекста и его экономики.

В этом месяце мы стали свидетелями многих выпускных событий и масштабных студенческих выставок, включая Винзавод Open. Можно констатировать, что сама политика показа студенческих работ за последний год изменилась. Если раньше студенческая выставка выдавала себя за полноценный культурный проект, чьи идеи должны восприниматься обособленно, то Винзавод Open, собирая вместе множество школ, фактически релятивизировал их высказывания, образуя среднее арифметическое. Это во многом создает (и будет создавать) то, чего раньше не было — новую абстракцию в виде «студента» и, что еще важнее, «искусства студента». Процесс появления категории «искусства студента» важно мыслить в ситуации, когда главный доход институтов современного искусства приходит из образовательных практик. Возникновение «искусства студента» параллельно развитию рыночных принципов в сфере дополнительного образования. Внутри рынка современного искусства, который, как мы все знаем, всегда пребывает в кризисе, появляется новый рынок, создающий своего зрителя, куратора, ценителя и потребителя — сообщество студентов, их искусство. Но каков статус этого искусства? Евгения Суслова лучше всего, пожалуй, ухватила этот момент. Это отложенное в неопределенное будущее искусство. Бета-версия искусства.

Логика Бета-искусства заключается в том, чтобы «выбрать» проекты, которые в будущем могут раскрыться, следить и комментировать успехи и неудачи художников и художниц. Вместе мы сможем сделать это искусство лучше — в будущем. А сейчас есть некоторые демонстрации того, кто на что способен. Я думаю, что эта экономическая система тестинга захватывает в том числе и самих студентов. Так на выставке присутствует очень важная работа Ани Ротаенко, в форме 12 шагов ставящая перед нами почти все проблемы современного художника-студента. Ротаенко удалось выделить истину данной ситуации. Но чтобы продвинуться дальше, следует спросить себя: является ли сама эта ситуация истинной? Другими словами, связан ли сформированный логикой тестинга экономический субъект с другими, внешними и значимыми конфликтами современности? Как представляют себе мир художники-студенты за пределами канона современного искусства? И действительно, эта выставка остается практически безучастной к политической повестке, к жизням трудящихся вне «молодежных сообществ», а там, где присутствует критика, сама функция критики в них представляется абстрактной. Мне кажется, это связано с тем, что мы (художники и критики) действительно нацелены на собственную ситуацию, вместо того, чтобы подчинить свою ситуацию другим. Очень часто для нас важны друзья, близкие, преподаватели и ученики, а не более широкий мир, включающий в себя миграцию, бедность, эксплуатацию и репрессии тех, у кого нет искусства и нет досуга на искусство. Я считаю, что без переподключения к этим вопросам и к этим проблемам искусство становится замкнутым и оторванным от собственных функций. На выставке «Тестовая группа» очень много интересных работ и художники действительно много трудились, они действительно подходят саморефлексивно к своей практике, что делает их печальными, озабоченными и противоречивыми. Это первый шаг — за ним же [должно последовать] переключение — способность выйти вовне отлично увиденной логики бета-тест-неолиберализма.