Алексей Таруц

3 833        2       

Алексей Таруц. 2017 // Фото: Елизавета Караманова

Александр Буренков: В своих перформативных, видео- и аудиопроектах ты обращаешь внимание зрителя на проблематику, связанную с производством события и его репрезентацией, заимствуя художественную стратегию в креативной индустрии и ивент-менеджменте. На своём сайте ты описываешь свою деятельность как event solutions. У тебя был опыт работы в креативной индустрии, а как начался твой художественный путь?

Алексей Таруц: Я учился на режиссуре игрового кино, позже время от времени снимал коммерческие работы низкого качества, потому что не мог сопоставить ресурсы продакшна и обещания клиенту, свои возможности со своими желаниями и волей. Полезный, но уродливый опыт. Теперь не вычеркнешь, а тогда было ощущение, что это останется невидимым. Но уродливый опыт помог очертить все нужные противоречия.

Меня всегда разочаровывали расхождения между тем, что существовало в моём представлении на препродакшне и на постпродакшне. После завершения работы из самого произведения выпадали отношения по поводу становления этого произведения.

Несколько раз мы организовывали ночные выезды куда-нибудь в поле с актёрами массовки, группами по 8–10 человек, и я просто документировал ситуацию. Кто-то из них был расслаблен, а кто-то фрустрирован, как тогда показалось, потому что шаблон прерывался. Их вызвали на съёмку, платили за их труд — но съёмки не было. Вместо этого с ними просто разговаривали, имитируя свободное время. Из этого не получилась «работа», которую можно показать где-то ещё. Из этого получился опыт. Они стали неподготовленными свидетелями — зрителями и героями, синхронно.

Позже я переключился с режиссуры на видеоарт, ненадолго, к счастью, потому что это очень герметичный материал. Но он в свою очередь был шагом к чему-то более раскрепощённому. В общем, проблематизация медиума как такового (за исключением, наверное, события как комплекса действий, воздействующих на разные сенсоры) меня в меньшей степени волнует, это всего лишь канал коммуникации, один из языков. Можно делать вообще всё что угодно — мутировать, апроприировать, имитировать. Событием тоже может стать всё что угодно, но я говорю, конечно же, о той ситуации, когда опыт и сообщество возникают единовременно. Искусство позволяет конструировать более нестабильные связи и фактически, и символически — между собой и произведением, между произведением и зрителем.

Алексей Таруц. Лавины. Кадры из видео. 2014

АБ: Легко ли было интегрироваться в художественную среду?

АТ: А какие у меня должны быть критерии для оценки собственной интегрированности? Как я прокачиваю тусу, а туса — меня? Я общаюсь с ограниченным кругом художников и институциональных деятелей, но эти отношения не могут иногда не трансформироваться в материальную или нематериальную выгоду.

АБ: Есть ли у тебя коллекционеры? Покупают ли твои работы?

АТ: Я плохой продавец. Наверное, мне нужен хороший продюсер?

АБ: Расскажи о своей связи с музыкой и рейв-культурой, опыте диджейства. Мне кажется, мы с тобой познакомились как раз на музыкальной почве.

АТ: Мой опыт диджейства заключается в том, что я ставлю треки с youtube — как и все. Связь с рейв-культурой у меня тоже крайне прагматичная. Я люблю, когда артист меня вдавливает, но я редко запоминаю имена, хотя с уважением отношусь к их труду. Рейвы это бытовое явление, даже когда из этого делают претенциозный ивент с прописанным дресс-кодом или ореолом эксклюзивности. Кто-то тренируется на скалодроме, кто-то занимается реконструкцией исторических сражений, кто-то убивается на рейвах.

К нескольким проектам я писал музыку, но она выполняла лишь сопутствующую роль. Ещё она всегда была явно объективирована, как, например, в Premium Class Triumph, где короткий концерт становился необходимой условностью внутри события; или как саундтрек к работе Xtra Lyte, которая представляет собой документацию работы охранника на Mercedes-Benz Fashion Week. Если современную музыку понять как шум неолиберальной эпохи, то я хочу выделить именно этот эффект, частично оставив на нём маску музыкальности. Саундтреком к выставке в ISSMAG я использовал музыку из фильма «Чужой», чтобы больше выявить фиктивный саспенс внутри пространства галереи.

.

Алексей Таруц. PACIIINPRR LRAHNIIPI PEAAPHOLO. Кадры из видео. 2015

.

.

АБ: Две твои последние выставки — «Респаун, эк зек ли, кто если не ты» в галерее ISSMAG и No Human Grace в «Триумфе» — представляют собой разные по типу экспозиции, но с обязательным включением перформативности. Почти все твои работы последних пары лет содержат этот элемент.

АТ: Работа в ISSMAG физически не ограничилась этажом в галерее. Я использовал видеотизер 

как внешний элемент по отношению к экспозиционному залу. Зелёная кровь, которая течёт изо рта персонажа на видео, присутствует и на работах, висевших в ISSMAG, таким образом я хотел произвести связь мест. В киберпространстве физическая топография неотделима от цифровой. Этот же герой потом упирается лицом в смартфон, не обращая внимания на вспышку — и неизвестно, снимают ли его сейчас или нет. Потому что какая разница — что снимать? Какая разница, снимают ли тебя? Серия работ в ISSMAG отчасти отражала событие «Ультраприсутствие», которое прошло в августе в НИИхAlpbau.

Серию можно интерпретировать в логике комикса, который рассказывает о посетителях выставки, скучающих, отчужденных. Для серии «Респаун» я искал максимально камерное, ограниченное пространство (которое при этом рассматривало бы себя в контексте современного искусства), чтобы исключить в нём возможность перемещения для зрителя. Чтобы для тела было одно простое правило: либо выйти, либо оставаться вблизи работ, на которых, в свою очередь, изображено иное выставочное пространство, отсылающее к НИИхAlpbau. А в НИИхAlpbau у меня было два этажа, каждый по 500 квадратных метров.

Стены никогда не являются просто стенами. В «Триумфе» есть несколько нестабильных мест, где под покрытием пол идёт буграми. Кажется, так влияет влажность, и ещё сами конструкции могут давить одна на другую, вызывая внутренне напряжение. Один из объектов в No human grace специально вывешен на фоне фрагмента стены, который вздулся и пошел пузырями — скорее всего, начал мутировать, из-за протечки в коммуникации. Сам объект подвешен прямо на галерейную камеру наблюдения. Пока зритель снимает объект для «Инстаграм», галерея не беспокоится за свою безопасность.

.

Алексей Таруц. Xtra Lyte. Кадры из видеодокументации. 2015

.

.

АБ: На выставке «Респаун, эк зек ли, кто если не ты» ты представил экспозиционное пространство, «мистическим образом или в силу плохой организации разочаровывающее своих посетителей». Оно совершенно не оправдывало ожидания от просмотра видеотизера из анонсов выставки. Что ты вкладывал в этот жест, который вполне можно рассмотреть как пранк и троллинг?

АТ: Выставочное пространство, которое не работало в силу своей организации, — это наш мир, где технологии репрезентации, как пока кажется, стали главным условием любых отношений. Думаю, троллинг — это скрытая форма конформизма, реакция, которая возникает в культуре в связи с утратой возможности позитивных социальных преобразований, когда разочарование становится преобладающим аффектом.

Предыдущие мои проекты так или иначе были связаны с привлечением оплачиваемой массовки — и в Premium Class в «Триумфе», и в «Свежей крови», (видеодокументация перформанса Алексея Таруца доступна по ссылке — прим. ред.) и в «Ультраприсутствии». В Premium Class я организовал эксклюзивный коллектив: людей, которым заплатили за то, что они станут зрителями. Эксклюзивность всегда подразумевает исключение. Они окружали меня пока я стоял на сцене, ограждая от гостей, приглашённых через закрытое событие в «Фейсбуке». Фейсбук-гости спустились на минус первый этаж и увидели сообщество, всё это время скрывавшее своё присутствие под землей. Зритель, спустившийся вниз, должен был обнаружить собственное остранение, сделав таким образом видимым сам акт просмотра искусства. Нанятые же зрители получили плату за своё свободное время.

Алексей Таруц. Premium Class Triumph. 2016 // Галерея «Триумф»

АБ: Согласен ли ты с мнением, что искусство может предложить сейчас только некий уникальный опыт, событие, ритуал, с чем и связано обращение большого числа современных художников к перформативным практикам? Могут ли, по-твоему, перформативные практики рассматриваться как главное оружие современного искусства в борьбе за зрителя в условиях экономики внимания и нарастающих объемов циркулирующих онлайн и офлайн коммерческих и художественных изображений?

АТ: «Подлинный», «искренний», «настоящий» — это маркетинг, потому что любая связь уникальна и поэтому не имеет исключительной сверхъестественной ценности. Мне ближе стратегия, когда в связях остаются противоречия. Я никогда не настаиваю, что моя работа уникальна, это не важно.

АБ: В твоих работах заметен мотив озарения, пробуждения ото сна. C чем это связано?

АТ: Когда ты делаешь акт просмотра видимым самому зрителю, то ты возвращаешь его самому себе. Культурная индустрия вытесняет его, он нужен ей лишь формально.

.

Алексей Таруц. Несколько советов, чтобы не провалиться под землю. 2016 // В рамках выставки «Свежая кровь», ЦСИ «Винзавод»

АБ: Этот момент возвращения к себе, в реальность, у тебя всегда получается зловещим и жутким. Твоё искусство — это орудие для прорыва в объективную реальность?

АТ: Жуткий, потому что мы живём в аду, в котором все друг друга объективируют. Арт-критик объективируется как производитель текстов, и его зовут с этой целью; художник производит контент — всё сводится до правил поведения. «Меня ничего не интересует, кроме реальности», — ответил один раз аутист, у которого при мне спросили, какие сны он видит. Бескорыстная реакция на идиотский вопрос. Меня тоже кроме реальности ничего не интересует. Где бы я ни присутствовал, я всегда присутствую в этой реальности окончательно, но как мне прервать автоматизмы в своём поведении?

Ты знаешь о влоге «Мисс Кэти»? Там выложены видео с детскими бьюти-продуктами. В одном из них родители раздают своим детям конфеты, потом дети размазывают эти конфеты по полу и задаются вопросом, что случится, если родители об этом узнают? Но при этом родители снимают их в этот же момент на камеру! В течение 15 минут, пока они возятся по полу, их родители снимают брендированный контент, и в конце девочка произносит: только не говорите маме. Что сегодня считать властью? Власть деперсонализирована, карта мира не соответствует своему начертанию. В этой парадигме предоставление свободы самовыражения является инфраструктурой управления, а одержимость креативностью — идеальный канал для этого.

.

Алексей Таруц. Ультраприсутствие. 2016 //НИИхAlpbau

АБ: Тем не менее, ты включаешься в эту креативную экономику и становишься производителем визуального контента. Учитывая событийность и нематериальность твоих проектов, можно ли считать, что твоя позиция — это позиция ускользания? Подрывная деятельность на чужой территории, критикой которой ты занимаешься.

АТ: Я не знаю, как полностью избежать материальности и не думаю, что мне бы этого хотелось. Я не совершаю попытку создать нематериальное искусство или же искусство не для человека, я говорю об артикуляции отсутствия единого впечатления. Все события сейчас стремятся к тому, чтобы быть репрезентированными, для них это жизненно важно. Мне же важна не невозможность документации события, а его многослойность, противоречия. Я не настаиваю на едином значении — я не хочу всегда на 100 процентов понимать, о чем говорю. Мне нравится относиться к проектам, как к ивентам, и думать о себе как об ивент-менеджере, но во всём, что касается эффекта, которое производит высказывание, я доверяю зрителю.

АБ: Музыка из фильмы «Чужой» на открытии в галерее ISSMAG создавала ощущение гнетущей тревожности. В конце видео с выставки «Ультраприсутствие» появляются кадры из фильма «Нечто» Карпентера. На выставке No human grace к потолку подвешено щупальце, похожие жуткие позолоченные конечности экспонируются в одном из залов на фоне видоизмененных цифровых реплик пейзажей художника-романтиста Альберта Бирштадта, в которые ты интегрируешь приближающееся небесное тело (астероид или метеорит) или вообще космический корабль. В чём заключается твоя одержимость фильмами ужасов и грядущей катастрофой?

АТ: В фильме «Нечто» существо способно воспроизводить любую биологическую форму жизни, включая человека, при этом оно подавляет в человеке цивилизационный продукт — образование, знание, эмпатию, — используя их как маскировку. Карпентер говорит об этом как об апокалипсисе, но ведь, возможно, это всего лишь эволюционный поворот? Единственная конкретная форма существования этого «нечто» — это самовоспроизведение, без ограничений в репрезентации. Вероятно, человек тоже стремится повторять поведение природы и технологий.

Как пишет «Невидимый Комитет», производство кризисов — это эффективный способ управления, а катастрофа уже давно тут, она не умещается в отдельное событие. Хорроры обращаются к изнанке социальных отношений, усиливая их противоречия на физиологическом уровне.

АБ: Что ты имеешь в виду под поведением технологий? Ты наделяешь развитие технологий особой логикой, перенимаемой людьми?

АТ: Есть теория о том, что сети дольменов — это протоинтернет, энергоинформационная сеть, где мегалиты выполняли роль соединений. Технологии были всегда, во все времена и заполняли собой отношения, создавая привычки. Думаю, что главный невроз последних лет — это невозможность связать политические противоречия, а киберсовременность предлагает именно такое прочтение реальности, где возможна любая организация сети. При этом сеть — это и есть инфраструктура управления. Природа без человека сама по себе высокотехнологична, она же постоянно производит и организовывает саму себя.

.

Алексей Таруц. Респаун, эк зек ли, кто если не ты. 2017 // ISSMAG Gallery

.

АБ: В пресс-релизе к твоей выставке в «Триумфе» можно наткнуться на любопытную мысль: «Сложившийся в массовой культуре образ отличной от человеческой формы жизни понимается художником как аффект, связанный с развитием технологий репрезентации: от ранних опытов анимации начала 20 века до современных приемов цифрового моделирования». Ты можешь рассказать чуть подробнее как, по-твоему, технологии визуальной репрезентации сформировали образ «чужого» и «другого»?

АТ: Для этого стоит посмотреть хотя бы на раннюю анимацию Винзора МакКея, где он «оживляет» и «подчиняет» динозавра. Причем, рисованный динозавр обретает экранную жизнь в помещении музея натуральной истории, где в соседних залах выставлены доисторические скелеты. Без понимания того, как работает пластика движений конечностей, не было бы, например, продуктов компании Boston Dynamics, нельзя было бы бить их ногами, и люди бы не писали в комментариях, как им жалко этих существ. Область бессознательного подвержена влиянию технологии, а технологии в свою очередь выражают бессознательное человека и, порой, иррациональное знание. По этому поводу можно посмотреть блог Михаила Куртова, который говорит о технотеологии.

.

Алексей Таруц. No Human Grace. 2016 // Галерея «Триумф»

.

.

АБ: Почему ты предложил именно Ульрике Бук «Триумфу» как напарницу по сольной выставке? В чём ты видишь свою связь с её работами в проекте OctopusBauhausX?

АТ: Ульрике размышляет об аффектах сетевого сознания, при этом её работы выглядят анахронично или псевдоанахронично. Она конструирует интерьерный дизайн, из которого вытеснен человек, а остались лишь отголоски его одержимости современностью, в то время как я предлагаю принять повседневные неврозы, связанные со страхом перестать быть человеком.

АБ: Что дальше? Какие будут ближайшие проекты?

АТ: Я буду глубже работать с перформативностью события и его репрезентацией. В конце февраля открывается большой групповой проект куратора Кати Крупенниковой, Post Peace в Kunstverein в Штуттгарте, в котором я принимаю участие. Год назад, галерея «Акбанк Санат» в Стамбуле отменила эту выставку за четыре дня до её открытия из-за нестабильности политического режима и общей темы проекта, который проблематизирует неотделимость конфликта от того, что принято называть мирным сосуществованием. Я пригласил репера из Штуттгарта, Koerpa Klauz, чтобы он записал несколько вокальных импровизационных треков для меня, имея определенные инструкции. High-energy objects, моя работа к выставке, касается текста и речи как одних из технологий ведения войны мирными средствами.