В поисках шедевра

145

FB 0 VK 0

До 10 июня «Открытая галерея» предлагает посетить новую выставку с многообещающим названием «В поисках шедевра». Заглянувшему посетителю почти с порога предлагают принять участие в голосовании: кинуть в урну с именем художника белый или черный листок бумаги. В Древней Греции так вершили суд, только тайное голосование проводилось черно-белыми камнями. В «Открытой галерее» суда никакого, разумеется, не ожидается. Атмосфера здесь царит исключительно дружелюбная – если возникает желание положить всем авторам по «проходному» белому листку, проверять не станут. Однако перед сей процедурой следует ознакомиться не только с работами авторов, но и с аналитическим текстом: на одной из стен по соседству с работами Авдея Тер-Оганьяна и Андрея Кузькина почти в качестве экспоната висит небольшое исследование Валентина Дьяконова, касающееся проблематики «шедевральности» в истории искусства. Как пояснила хозяйка галереи Наталья Тамручи, рядом с такими сильными вещами невозможно было придумать ничего лучше текста молодого арт-критика. По сути, и текст и работы художников есть не что иное, как попытка ответить на вопрос, изменилось ли отношение к искусству в современном мире, в условиях когда «право на определение шедевра у музея оспаривает рынок».
На этот вопрос отвечает основоположник московского концептуализма Андрей Монастырский: в первом зале видео с его интервью. Он громко и безапелляционно заявляет, что этот термин вызывает в его душе «чувство глубочайшего омерзения»: шедевр есть общепринятая норма, а в современном искусстве нет понятия нормы. Сегодня искусство, скорее, нужно воспринимать как процесс или дискурс, для возникновения которого необходимо уметь пользоваться и манипулировать контекстами. Таков вердикт Монастырского. В триптихе других концептуалистов Игоря Макаревича и Елены Елагиной «Закрытая рыбная выставка» 1989 года вместо «вечных» образов использованы обыденные предметы быта (шумовки, грелки, аппликаторы), абсурдно соединенные в пространстве картины. Юрий Альберт, давно известный своим ироничным поиском собственного языка, встречает зрителей работой «Почему меня никто не любит»: красной строчкой пробегают различные мнения представителей художественного сообщества о персоне художника. Все ему что-то советуют: одни избавиться от штампов, другие избавиться от лени, художнику определенно чего-то не хватает – таков вердикт критиков. Но именно из подобных комментариев-отзывов-пожеланий, из этой «не-хватки» и складывается цельное концептуальное произведение Альберта.
Авдей Тер-Оганьян также пытается определить свое место в истории искусства, стать достойным преемником великих мастеров прошлого. С конца 1980-х он начал копировать работы признанных гениев: Матисса, Пикассо, Энгра и многих других, но не ради формального анализа приемов и не ради ироничного дайджеста, а для того, чтобы найти своего гения – то есть себя. Работа «Анри Матисс. Итальянка» 2002 года в несколько нарочито-небрежной манере исполнения лучшее тому подтверждение. Александру Бродскому не свойственны рефлексии подобного рода, его диптих скорее говорит о хрупкости и относительности критериев оценки подлинности искусства. Выполненные из картона и рыбьих пузырей объекты Бродского отсылают к искусству «бедному», но сакральному.
Не отстают от старших товарищей и представители молодого поколения. Андрей Кузькин со свойственной ему открытостью перед зрителем создает портрет своей матери в стиле крестьянок Малевича. Сквозь округло-овальные отверстия в черном фоне железного каркаса можно частично увидеть модель, рядом несколько детских фотографий художника в семейном кругу, припаянных к железному основанию. Если присесть на табуретку (тоже часть инсталляции), то расстояние позволит некоторое общение тет-а-тет с главной героиней. Получившуюся конструкцию так и хочется назвать «супрематизмом с человеческим лицом». Дуэт — Владимир Смоляр и Антон Батагов придумал оригинальный видео-проект «Трактат» – фрагмент бесконечного последнего текста на этой земле. Они перечисляют имена наиболее влиятельных фигур мировой культуры: философов, поэтов, писателей, режиссеров и многих других, условно говоря – от Заратустры до Беньямина. Текст представлен в виде некой математической задачи, где из одного имени следует другое при условии, что оба они не равны третьему, а последнее четвертому. Так строка из имен течет бесконечным потоком, лишь иногда разбавляясь необходимыми условиями неразрешимой «задачи». Молодая группа «МишМаш», вторя Бродскому, работает с сакральными архетипами, используя «бедные» средства. Их небольшая инсталляция из сухих листьев чая в виде крестово-купольного храма обречена на постепенное разрушение: при приближении зрителя «храм» обдувает сильной волной воздуха. Сами авторы вписали свою работу в редкий жанр «интерактивной руины», а тема руин давно исследована в истории искусства и она априори «шедевральна». Однако среди работ галереи выделить «шедевр» невозможно, и голосование вряд ли поможет – он определится сам по прошествии времени, да и списывать работы художников в «пыльные» анналы истории пока не стоит, лучше сходить на выставку и получить удовольствие от общения с «живым» искусством.

Материал подготовила Мария Калашникова