Аудитория Москва

185

FB 0 VK 0

Одним из первых мероприятий в рамках проекта «Аудитория Москва», начавшего работу 16 сентября, стал круглый стол «Строительство само-критичных институций». Давид Рифф и Екатерина Деготь побеседовали с директором Варшавского музея современного искусства Иоанной Мытковской и Чарльзом Эше, директором музея Ван Аббе в Эйндховене. Практически сразу была высказана мысль, что даже самые что ни на есть частные галереи становятся публичными пространствами со всеми вытекающими последствиями, как только открывают двери для посетителей. Что касается государственных институций, их руководство, казалось бы, должно понимать, какая ответственность возложена на них самим статусом данных учреждений, но, к сожалению, их действия в большинстве случаев говорят об обратном. Московским музеям выгоднее делать промо-акции в виде выставок, а обычные зрители в такой ситуации оказываются статистами, нагнали массовку для приличия — можно делать свои дела.
Говоря об опыте создания художественных институций, Иоанна Мытковска упомянула взаимосвязь институций и художественного сообщества. Она сказала, что ее задача как директора музея следовать за художественным сообществом, а не навязывать ему свои решения, руководствуясь интересами каких-то совсем иных людей и организаций. Институция вырастает из сообщества, сообщество легитимирует институцию. Стоит институции отстраниться от сообщества, как она теряет какой-либо авторитет и просто-напросто право на существование. Дело ведь не в том, позвали ли тех, кто формирует это сообщество, на вернисаж или нет, а в том, что сообществу неизвестны сами условия подготовки к событиям, затрагивающим их. Ярким, но не единственным примером разрыва между институцией и сообществом является Московская биеннале.
В ходе той же дискуссии из уст Галит Эйлат, директора Израильского центра цифрового искусства, прозвучала мысль о захвате институций, мысль, которую среди российских художников принято отвергать. Действительно, лучше делать незаметные и никому неизвестные проекты практически с нулевым бюджетом или постоянно множить сущности: отняли один проект — создадим другой, отнимут и этот — создадим еще один новый, и так до бесконечности. Зато можно с гордостью подставлять к таким проектам слово «альтернативный» и считать это культурным сопротивлением. Если вернуться к тезису о публичности, то становится понятно, что стратегия биеннале, музея, галереи может формироваться широким кругом лиц, а не только теми, кому биеннале, музей или галерея принадлежат по бумагам. Пока сообщество отказывается требовать от институций, чтобы те учитывали голоса людей, они так и будут продолжать действовать в интересах совсем других лиц и организаций. Галит Эйлат привела пример борьбы израильского художественного сообщества за контроль над Художественным музеем в Тель-Авиве после смерти его директора Мордехая Омера, когда чиновники и попечительский совет пытались решить судьбу музея кулуарно. Дело дошло до оккупации музея протестующими.
Через несколько часов после круглого стола состоялось официальное открытие «Аудитории Москва». В интервью, которое Екатерина Деготь дала до открытия, было, в частности, сказано: «Каталога не будет, чем мы собственно подчеркиваем, что это не совсем выставка». Однако отсутствие каталога не единственный признак. Многие пришедшие в Белые палаты указывали на недостаточную работу с пространством: работы были представлены, на их взгляд, неудовлетворительно, что затрудняло их просмотр. Да, во многом, так и есть. Все внимание организаторов было сосредоточено на других сторонах проекта, и экспозиционные недоработки как раз подчеркивали, что «Аудитория Москва» это, прежде всего, дискуссии, круглые столы, воркшопы, мастер-классы, кино- и видеопоказы, а уже потом, в последнюю очередь — выставка. Но все же о выставка стоит поговорить.
Основу экспозиции сформировали художники, группирующиеся вокруг Варшавского музея современного искусства и журнала «Krytyka Polityczna» (Збигнев Либера, Артур Жмиевски, Яэль Бартана) и российские художники: Яков Каждан, Полина Канис, Хаим Сокол, Сергей Братков, «Группа учебного фильма», Ольга Чернышева. Кроме того, в экспозицию были включены работы Деймантаса Наркявичуса, Хито Штейерль, Шарон Хэйес и других.
«Мусорщик» Ольги Чернышевой располагается буквально в самой глубине выставочного пространства. Короткое видео рассказывает о трудовом мигранте, работающем в кинотеатре. Чернышева зафиксировала его исполняющим одну из функций, возложенных на него начальством, — он держит мешок, в который зрители бросают билеты и прочий мусор, скопившийся за время потребления эмоций в кинозале. На заднем плане идут титры, звучит стандартный жанровый filmscore. В соседнем помещении — слайдшоу Збигнева Либеры «Москва. Июнь 2011». Художник наснимал туристическое ассорти: туалеты-кабинки на Славянской площади, изображающий Ленина актер на Арбате, Макдоналдс на Пушкинской, пешеходный переход на Кропоткинской, окрестности Белорусской и Новослободской, церкви и машины. На снимки попали полицейские, гастарбайтеры, случайные прохожие, отдыхающие в парке люди, девушки с пони; вечер вернисажей на Винзаводе, открытие «Трудовой книжки» на Фабрике, квартирные посиделки кураторов и художников. На этих фотографиях то и дело возникают узнаваемые лица московского художественного сообщества. Соседство работ Либеры и Чернышевой подталкивает к сравнению. Короткое видео работает с сосредоточенным взглядом, тогда как фотографии Либеры основаны на рассеяном взгляде, выхватывающем более-менее случайные ситуации, фрагменты жизни. Концентрированный этический ригоризм Чернышевой понятен, но он не трогает. Снимки польского художника также понятны, но у них нет прицепа в виде уже сконструированного отношения, которое Чернышева пытается имплантировать зрителю. В них нет дидактичности. Либера просто рассказывает историю, а уж пошевелить мозгами или никак не реагировать — это дело самого зрителя.
На выставке также представлен новый видеоперформанс Полины Канис «Разминка». Под ее руководством пенсионеры занимаются гимнастикой в парке. Это не первый опыт руководства другими людьми: в видео «Урок» Канис начальствовала над школьниками. Начинается разминка с правой ноги. Потом звучит стандартное: «Раз, два. Раз, два». Далее команда изменяется: «И раз, два, левой». Потом левого становится все больше и больше. Наконец, звучит только: «Левый, левый, левый!» Заканчивается все: «Стой, раз, два». Все замирают. Несмотря на многочисленную, местами довольно снобскую критику работ Полины Канис в прессе, надо признать, что она один из лучших молодых российских художников последнего времени. Удивительно, что ее работы, неоднократно номинированные на несколько премий, так и не получили до сих пор наград.
60-минутный фильм Хито Штейерль «Пустое место», снятый в 1998 году, рассказывает о площадке в центре Берлина, где располагалась Берлинская стена, отделявшая восточную, ГДРовскую часть города от западной. Штейерль показывает, что история этого места пустоты и разделения восходит в таковом качестве к XVIII веку, когда там была построена таможенная стена, простоявшая до середины XIX века, когда объединенная в единую империю Германия использовала этот пустырь под строительство правительственных зданий. Рассматривая историю Германии через историю сравнительно небольшой территории в центре Берлина, Штейерль ловко жонглирует противоречиями. Всякое объединение (создание Германской империи в XIX веке, объединение ФРГ и ГДР) и разрушение стен вызывало эскалацию разделения на другом уровне: антисемитизм и расизм, ставшие орудием имперской политики, и антииммигрантские настроения после падения Берлинской стены. Стирая одни границы, создавали другие.
Впрочем, противоречиями полна не только история Германии. 23 сентября в Белых палатах состоялась дискуссия о событиях-монстрах, под которыми, в частности, подразумевалась только что открывшаяся на тот момент IV-ая Московская биеннале. Дискуссия разошлась по двум линиям. Во-первых, в очередной раз подняли вопрос о том, как может критическое искусство существовать на площадках, проплаченных крупным бизнесом, против которого, в частности, направлено это самое критическое искусство. «Группе учебного фильма» (Илья Будрайтскис, Николай Олейников, Давид Рифф), члены которой были активными участниками дискуссии, припомнили участие в основном проекте нынешней биеннале. Подняли вопрос о двусмысленности фестиваля Артхаус Сквот Форум. Во-вторых, был зачитан проект петиции рабочей группы по биеннале Майского конгресса, в котором содержалась мысль, что хорошо бы сделать Московскую биеннале — прозрачной структурой. Казалось бы, это нонсенс, утопия. Так называемый «мировой опыт» говорит о том, что вся биеннальная система — сеть кулуарных решений и дружеской коррупции. Но мировой опыт не закреплен за определенной территорией или конкретной культурной средой, мировой опыт может формироваться где угодно, а ссылки на него зачастую являются формой консерватизма, способом закрепить status quo, эвфемизмом для выражения «не надо этого делать». Екатерина Деготь и Давид Рифф стали защищать недемократический характер арт-системы, который, по их мнению, позволяет протаскивать прогрессивные проекты туда, где — будь система действительно демократичной — будут сплошь и рядом китч, салон и мракобесие. Хорошо устроились, надо сказать. Они не просто используют недемократизм системы в своих целях, как они утверждают, а формируют его. Как сказал Рифф, арт-система фактически является церковью со своей пирамидой иерархов, и подобные деятели, следовательно, являются внутри этой иерархии «оппозицией Ее Величества». Вообще такая позиция возвращает нас в XVII-XVIII века: прогрессивным называется не то, что соответствует мироощущению и интересам многих, а то, что единицы, считающие себя на ступеньку выше других в квазицерковной иерархии современного искусства, навязывают многим, пользуясь милостями «доброго монарха», роль которого в данном случае играет то государство в виде Минкульта, то меценаты из попечительских советов премий, музеев, фондов и т.д. Удивляет лишь то, что те же люди, которые уличают в недемократизме Олега Мавромати, Авдея Тер-Оганьяна, группу «Что делать?», руководство премий и прочих, только лишь дело доходит до той сферы, которая может быть в будущем задействована ими, сразу же отказывают данной сфере в возможности демократического устройства. «Не надо!» — говорят они: «Даже не пробуйте! Мы знаем, что это закончится плохо. Поверьте нам». И мы им послушно верим.

Материал подготовил Сергей Гуськов