Стас Волязловский: символический обмен как перф

505        0        FB 0      VK 0
13.12.11    ТЕКСТ: 

В галерею «Риджина» приехал херсонский художник Стас Волязловский. Он выставил в центре галереи два уличных редимейда: «две башни» – пластиковые синенькие туалетные кабинки с открытыми в противоположные стороны дверцами. Внутри кабинок показывали видео одно порнографического, другое документального характера (автор демонстрировал зрителям самолеты, смешно кривляясь и остроумничая под прозрачным зонтиком). Далее по курсу – зрителю предлагалось двигаться аккурат в про-межность башен-близнецов – сидел сам художник в киоске с надписью «EXCHANGE». На открытии был обещан перформанс – Волязловский-меняла давал за свеже-снятые трусики посетительниц свои порно-открытки (в пресс-релизе галерист Овчаренко обещал бешеную капитализацию авторской филокартии в недалеком будущем). Слева от киоска (пространство «Риджины» в плане напоминает двурогую матку – в этом смысле две полые выпуклости башен с киоском-наконечником выглядели как нельзя более уместно) располагалась пляжная раздевалка, приглашающая зрителей женского пола к ко-перформансу; справа от киоска, симметрично кабинке, стояли чахлые березовые стволы с натянутым между ними бордовым стягом (и это безо всякой отсылки к концептулистскому лэнд-арту!), на котором аппликацией раскидывала разносторонне ноги и выпускала змея прекрасная женщина. На открытии очереди в пляжную кабинку-раздевалку не было: в ноябре москвичкам и гостьям столицы добыть труднодоступные предметы неглиже и уйти без оных – довольно рискованно; да и на открытки, честно сказать, женский пол дрочит не часто.

Но рисунки Волязловского нравятся всегда. Потому что, видимо, сочетают качества, необходимые для онанирования, и медитирования, и иронизирования. Не избалованная фигуративностью, орнаментализмом и эротикой столичная публика с утробным удовольствием разглядывает аллегорические лубки Стаса, нарисованные шариковой ручкой по видавшим виды простыням и другим разнообразным почти-реди-мейдным тряпочкам и материям. Рисунки эти похожи на все сразу: на татуировки, лубки, надписи на школьных-студенческих партах, сортирную эпиграфику и многое другое – массовое и знакомое. Сам Волязловский называет свое искусство «шансон-артом», позиционируя его как арт-терапию в борьбе с масскультом – такая очень постструктуралистская позиция преодоления противника изнутри, – короче, прошлый век. Но прошлый век возвращается. Сегодня на старте – новая ностальгия по 90-м: времени символического обмена страны на деньги. В акции Дмитрия Гутова «Мелочи нашей жизни» 91-го дефолтного года нанятый художником меняла продавал стаканы с мелочью в Трехпрудном переулке. В 2008-м Юрий Альберт на Винзаводе повторил акцию Андрея Монастырского «Куча» (1975), приглашая зрителей складывать предметы меньше спичечного коробка в кучку-инсталляцию. Совсем недавно Андрей Кузькин расставлял по залу Фабрики обувь, выпрошенную у зрителей («Эффект присутствия»). Выставочные площадки, кажется, заражены фантазмом интерактивности, не подозревая, что в известном смысле зритель способен убить художника, ведь «субъект упраздняет себя в акте обмена – он спекулирует» (Бодрийяр).

Но Волязловского не убить. Он рисует, скармливая Москве южные урожаи. Украина (которая вагина и не-вагина) остается нашим артистическим, прекрасным бессознательным – как у французов есть Африка, а у англичан – Индия и Америка. Украина – это бомжи Михайлова, «детки» Браткова, раскомплексованные женщины Бегальской. Это всегда лето, борщ, Балаклава, секс, свобода, ларек и детство. Сало на газ, «гривны на рублики», трусики на рисунки.

Фотографии: Сергей Гуськов
Материал подготовила Анна Быкова

Новости

+
+

Загрузить еще

 

You need to log in to vote

The blog owner requires users to be logged in to be able to vote for this post.

Alternatively, if you do not have an account yet you can create one here.