Константин Гроусс: «Моя кураторская деятельность — это еще и общественная нагрузка»

235

FB 0 VK 0

29.02.12 ТЕКСТ: Елена Ищенко

Константин Гроусс, фото: Данила Ремизов

Елена Ищенко: Почему вы решили создать «Арт-Резиденцию»? Разве в Москве недостаточно галерей, арт-пространств, в том числе и мультижанровых?

Константин Гроусс: На самом деле, их не так уж много. Даже фестивалей, которые бы сочетали в себе на равных вещи на первый взгляд несочетаемые, практически нет. Однажды я был в одной арт-резиденции в Ирландии, где со мной работали совершенно разные художники: дизайнеры, художники по свету, сценаристы, музыканты и т.д. Они работали вместе и создавали нечто совершенно потрясающее. Тогда у меня и возникла идея своего арт-пространства, которую я постепенно начал воплощать. Идея моего проекта была ориентирована на то, чтобы искусство рождалось — рождалось независимыми авторами, которые имеют свой яркий язык, но необязательно в неком определенном жанре. Сейчас в «Арт-Резиденции» я как куратор ограничиваюсь танцем, визуальным искусством и музыкой. Причем у каждого из этих направлений достаточно широкий спектр. Например, на прошедшем фестивале «No Translations #2» было представлено такое направление, как медиа-арт, которое курировала Анна Беляева. Она собирала молодых художников, работающих с этим языком. Понимаете, люди, которые работают внутри одного направления, понимают друг друга гораздо лучше, чем, например, художники и хореографы или музыканты. Так сложилось, что авторы, работающие в разных направлениях, практически не пересекаются — так же, как и аудитория разных видов искусств. У каждого своя дорожка, свой путь. И авторы и зрители не всегда даже имеют возможность встать на другую точку зрения, чтобы расширить свой кругозор. «Арт-Резиденция» является как раз тем проектом, который может объединить совершенно разных художников, разные направления и аудитории, дать им возможность совместить свои точки зрения.

ЕИ: То есть вам этот проект интересен не только как художнику, хореографу, но и как зрителю?

КГ: Да, конечно. Несмотря на то, что искусство делается не для зрителя, а скорее с личных исследовательских позиций, оно неминуемо вступает в контакт с аудиторией.

ЕИ: Как рождались фестивали «Арт-Резиденции»? Это был некий общий проект или все создавали что-то свое, а потом кураторы направлений встраивали произведения в нечто целое?

КГ: По-разному. Например, фестиваль «No Translations» ориентирован, в первую очередь, на то, чтобы показать многообразие языков и стилистик в актуальном искусстве. Мы работаем только с ныне живущими и работающими авторами, с которыми можно вступить в личный контакт. Удивительно в этом проекте то, что настоящее вавилонское многоголосие выстраивается в определенную картину и в какой-то момент мы понимаем, что многие из путей ведут в одно место.

ЕИ: Расскажите, как в таком вавилонском многоголосии, художники, музыканты, хореографы идут к пониманию друг друга?

КГ: Да никак! Наша цель заключается не в том, чтобы они друг друга поняли, а в том, чтобы они друг друга увидели и узнали, что делают другие. Мы не толкаем художников разных направлений на контакт друг с другом, мы хотим создать такие условия, чтобы этот контакт произошел естественным путем. И если он происходит, значит, мы своих целей достигли — смогли сделать так, чтобы отдельный художник вышел из своей замкнутости и раскрыл в себе потаенные коды.

ЕИ: Арт-резиденция в европейском, западном понимании — это такое пространство, где художники разных направлений могут вместе жить и соответственно вместе создавать свои проекты. На мой взгляд, опыт совместного проживания важен так же, как и опыт совместного творчества. Вы к этому стремитесь, или хотите остаться на уровне совместных выставок и фестивалей?

КГ: Согласен. Но арт-резиденция — для меня это не только резиденция художников, но и резиденция искусства. Место, где художник может чувствовать себя в своей среде, у себя дома. В течение уже двух с половиной лет наш Международный культурный проект «Арт-резиденция» идет в направлении создания некого пространства для встреч, для разговоров, пространства дискуссионного и конфликтного — в хорошем смысле слова. Думаю, что именно в таком пространстве могут родиться новые идеи и новые пути их реализации, новый язык. Фестивали — это просто верхушка айсберга. Главное, что мы предоставляем художникам пространство для творчества. Сейчас мы открыли это пространство на Поварской улице, при поддержке дирекции проекта «Открытая сцена» Департамента культуры Москвы. Это такое камерное, профессиональное пространство, где мы собираем различные художественные организации. Например, Random Gallery делает здесь выставки. Недавно завершилась выставка студентов ИПСИ. Мы начинаем работать с некоторыми архитектурными студиями. Наш первый фестиваль «Архитектура. Тело. Танец» был тесно связан с архитектурой и теперь нам интересно развивать этот опыт. Кроме того, мы хотим создать здесь центр медиа-арта, который занимался бы исследованиями новейших технологий. И центр паблик-арта, где архитекторы и художники могли бы реализовать свои идеи в публичном пространстве. В прошлом году мы уже провели один фестиваль паблик-арта, в этом году он тоже пройдет.

ЕИ: По какому принципу вы выбираете людей, которые с вами работают?

КГ: Главное — соответствие задаче, генеральной линии нашего проекта. В остальном, люди приходят и уходят, и есть лишь некоторые, кто работает со мной постоянно — это кураторы отдельных направлений. Я курирую танец и перформанс, Тимофей Караффа-Корбут курирует визуальное искусство в проектах «Extension.art» и «No Translations», Нина Витанова из Берлина курировала то же направление на фестивале «Архитектура. Танец. Тело», Александр Лысов ведет галерею Random и курирует generative art, Анна Беляева — медиа-искусство, Федор Амиров — музыкальное направление, Дмитрий Алексеев, художник и архитектор, — паблик-арт и новые исследовательские проекты. Это базовый костяк единомышленников, с которыми мы и дальше собираемся развивать наши идеи.

ЕИ: А к вам может прийти какой-нибудь молодой художник или музыкант и сказать: «Ребята, я хочу с вами работать»? Вы его возьмете?

КГ: Они приходят. Моя кураторская деятельность — это еще и общественная нагрузка. Я бы с удовольствием сконцентрировался на своей художественной деятельности, поэтому как куратор всегда рад, когда заинтересованные художники приходят к нам сами. Считаю, что это правильно. Когда человек говорит «я хочу», значит, он готов что-то делать, а вот то, что именно он хочет делать, — это уже вопрос для обсуждения.

ЕИ: Как вы планируете развиваться?

КГ: Думаю, в том направлении, о котором вы уже упомянули: сделать гестхаусы для художников, чтобы они в течение некоторого времени могли вместе жить, работать и объединяться вокруг одной идеи. Мы уже приметили одно такое пространство — это старинная фабрика на реке Гуслица в 60-ти километрах от Москвы. Там огромное пространство — 7 тысяч квадратных метров и 4 гектара земли, речка. Думаю, что в свободное от прогулок и купаний время там можно еще и работать.

ЕИ: А откуда деньги на все эти проекты?

КГ: Денег нет вообще. Поскольку я человек от искусства, мне нужен менеджер, который мог бы благодаря своей заинтересованности, энергии и связям способствовать развитию нашего проекта. Финансирование — это как электрическая розетка для прибора, и у нас ее как раз нет.

ЕИ: Вы не пробовали обращаться в Министерство культуры?

КГ: Честно говоря, я не знаю путей обращения. Департамент культуры города Москвы поддержал грантом через проект «Открытая сцена» наш последний фестиваль «No Translations #2». Этот грант покрыл 70 процентов расходов, остальные 30 процентов — это уже деньги участников проекта. Всего один из шести фестивалей, которые мы проводили. На самом деле, я бы не хотел об этом много говорить, потому что стоять с протянутой рукой не очень приятно. Многие говорят: вот очередная плакса от искусства. Мы не хотим выглядеть людьми, которые всегда бегают с протянутой рукой. Я считаю, что чиновники из Министерства культуры и из Департамента, которые не занимаются творчеством, но заинтересованы в том, чтобы культура развивалась, должны сами искать такие творческие организации, как наша. Сейчас финансовая поддержка — это разовые вспышки, а она должна быть постоянной, регулярной. Наверно, с моей стороны это звучит самонадеянно и наивно. Вы же понимаете, что наша деятельность — еще и общественная, как я уже говорил. Это некий реверанс в сторону социума. Когда я делаю спектакль мне, по большому счету, неважно, понравится он кому-то или нет, но в любом случаем, мы расширяем зрительский кругозор. Вообще, надоело уже быть провинциальной страной по отношению к миру, который сейчас мыслит категориями некого общего целого, а не национальных границ. И патриотизм, который сейчас так рекламируют, он заключается в том, что человек ценит себя, место, в котором он живет, людей, которые его окружают, ценит то, как они работают, как они думают, оценивает их идеи и встраивает их в общее целое.

ЕИ: Вы хотите приглашать в своей проект зарубежных художников?

КГ: Да, конечно. В общем, мы это уже делаем. Сейчас мы подготовили проект с берлинскими художниками. Но опять же, мы снова уперлись в финансирование: как бы мне не хотелось не говорить о деньгах, все равно приходится. Когда я приглашаю художников из Москвы, то они могут до Поварской дойти пешком, с зарубежными художниками все сложнее. Нужны, на самом деле, минимальные деньги, чтобы осуществить этот культурный обмен, но их нет. Кстати, на последний «No Translations» я приглашал художника и танцора Монста Блэка из Нью-Йорка. Сейчас у нас вытраиваются контакты с Италией, где как раз есть ряд арт-резиденций. В этом нам помогает Анастасия Крылова из итальянского проекта «CREATIVIRUS». Сейчас она курирует выставку в Италии, куда пригласила русских художников. Вообще, интернациональный обмен — это очень здорово, и хотелось бы создать из нашей «Арт-Резиденции» некий центр притяжения для зарубежных художников, которые существуют во всем мире. Чтобы поток шел не только отсюда, но еще и сюда. Ведь Россию до сих пор воспринимают как место для старт-апа: начал здесь, а потом утек за границу — просто чтобы однажды здесь не настигла голодная смерть. Пока зарубежные художники редко к нам приезжают сами, скорее их только привозят.

ЕИ: Когда будет ваш следующий проект?

КГ: В марте у нас будет выставка, посвященная generative art, потом, я надеюсь, в апреле, будет выставка «Extension.art» — опять же о пересечении различных видов искусства. В июне — фестиваль стрит- и паблик-арта, для которого мы собираем художников и архитекторов. Что будет летом в Гуслице, пока непонятно. Но мы бы очень хотели сделать там фестиваль «Кислород», чтобы художники могли не загонять себя в рамки, дать полную волю своей фантазии и творить, что в голову придет. Идея «Кислорода» состоит в том, чтобы лишить художника ощущения некой заданности и коммерческой обусловленности, которые часто движут авторами — они просто вынуждены двигаться к славе, делать что-то на заказ, чтобы потом включить это произведение в свое портфолио или написать об этом на визитной карточке, вместо того, чтобы планомерно проращивать свои идеи, заброшенные еще в студенчестве. Ведь часто эти идеи вообще не прорастают, так и оставшись нераскрытым зерном. Наша задача — заниматься фундаментальным искусством, которое преображается в некую новую форму.