Елена Яичникова: «Про Японию несколько забыли»

334        0        FB 0      VK 0
01.03.12    ТЕКСТ: 

13 марта сразу в двух зданиях Московского музея современного искусства пройдет открытие выставки «Двойная перспектива: Современное искусство Японии»: первая часть «Реальность/Обычный мир» разместится в Ермолаевском переулке, а вторая часть «Воображаемый мир/Фантазии» — на Гоголевском бульваре. На вопросы Aroundart ответила Елена Яичникова, один из кураторов проекта.


Chim↑Pom
Супер-крыса. 2008.
Мягкие игрушки, диорама, видео, монитор, DVD-плейер и др.
Фото: Ёсимицу Умекава
© 2008 Chim↑Pom.
Courtesy: Mujin-to Production, Токио

Сергей Гуськов: Ты готовишь выставку современного искусства из Японии. Обычно японское искусство ассоциируется в западном сознании с такими мейнстримными фигурами, как Нобуёси Араки или Такаси Мураками. Кажется, что ничего, радикально отличающегося от них, там нет, а производится только нечто, похожее на названных художников, на потребу западной публике. Ты нашла что-то другое?

Елена Яичникова: На самом деле, если понимать контекст, то становится понятно, что ни Мураками, ни Араки не делают ничего «на потребу западной публике». Это выращенное в Японии, органичное для местного контекста искусство. С Араки в этом смысле все понятно. Что касается Мураками, он хотел вывести японское искусство из внутренней изоляции, ему было важно выйти на Запад, но в то же время его деятельность была связана с культурой Японии. В своей теории «superflat» он проводил параллели c традициями эпохи Эдо. Там он видел пересечения с мангой и анимэ. Речь идет об очень японском продукте.
Но я согласна с тобой. Раньше у меня тоже было совершенно однобокое представление об искусстве Японии. Я тоже знала его в основном по Мураками и тем художниками, которые так или иначе с ним связаны, которых он продвигает или которые просто выставляются вместе с ним. В Париже есть галерея Эммануэля Перротена, в которой одно время любили выставлять японское современное искусство, основанное на заимствованиях из поп-культуры. А потом, когда я поехала в Японию, пока там была, изучала и смотрела современное искусство, встречалась с разными людьми, я открыла для себя очень много художников, которые мне действительно понравились и о которых я раньше не подозревала. Они совсем не вписывались в эстетику Мураками, не проводили параллелей с поп-культурой. Они совсем другие. Для меня это было приятным открытием.

СГ: Не так давно, прошлым летом, в Гараж привозили выставку «JapanCongo», экспозицию которой делал Карстен Хёллер. Японская часть там состояла из мультиков, подростковой сексуальности, насилия, — стандартный набор стереотипов, которые привыкли повторять, говоря о Японии.

ЕЯ: Действительно так… Наверное, в коллекции Жана Пигоцци только это и нашлось.

СГ: В проекте, который ты делаешь совместно с японским куратором Кэндзиро Хосака, вы пытаетесь показать какую-то другую Японию? Есть ли задумка сделать выставку на контрасте со стереотипным образом Японии, противодействием ему?

ЕЯ: Мы все-таки пытаемся показать не другую, а разную Японию. Сделать выставку, которая была бы противодействием, значило бы показать что-то совсем другое и совсем не показывать вот эти стереотипы, хотя и такое искусство существует сегодня в Японии. Там действительно много живописи с инфантильными образами и все то, что было в Гараже. Конечно, на нашей выставке такое искусство занимает не самое большое место, хотя у нас будут и Мураками и Нара. Но, кроме этого, там много другого и разного, о чем наш зритель не знает и что нам бы хотелось показать. Думаю, нам удалось охватить широкий спектр японского искусства.
Дэвид Эллиотт, который будет первым куратором Arsenale, первый из западных арт-деятелей возглавил японскую институцию, занимающуюся современным искусством. В течение нескольких лет он являлся директором Музея Мори. Он хорошо знаком с японским искусством. Недавно он делал выставку современного японского искусства в Нью-Йорке для Japan Society, которую назвал «Bye Bye Kitty!!! Between Heaven and Hell in Contemporary Japanese Art». Он также отталкивался от факта, что мы знаем о японском искусстве по милым и наивным образам, а, на самом деле, оно сильно изменилось за последние годы, и Эллиотт хотел показать именно другое искусство.

СГ: Как куратор ты делала разные проекты: выставку современного французского искусства в ММСИ, два проекта — в Загребе и Париже, где ты показывала русское искусство настоящего времени соответственно хорватам и французам, теперь — срез японского искусства. То есть получается, ты оказываешься в позиции моста между культурами. Так вышло случайно, или тебя что-то заинтересовало в таком подходе? Или, возможно, те, кто предлагают тебе осуществить эти проекты, видят тебя именно в таком ракурсе?


выставка «Génération P», 2012, кураторы Елена Яичникова и Николя Одюро, вид экспозиции; фото: Сергей Сапожников

ЕЯ: Скорее всего, это вышло случайно в том смысле, что я просто отвечаю на поступающие предложения. На самом деле, я крайне настороженно отношусь к национальным репрезентациям. Я думаю, что сейчас они не очень актуальны, что, конечно, не мешает им существовать. Пару раз я придумывала способы, позволявшие улизнуть, а точнее переосмыслить этот формат. Например, первая выставка в ММСИ действительно была французской, так как она проходила в рамках Года России — Франции и представляла французскую сторону, но в то же время мы с Николя Одюро (сокуратор и муж Елены Яичниковой — прим. ред.) попытались уйти от национальной привязки. Мы показали государственную коллекцию современного искусства Франции, которая отличается тем, что там собраны работы не только французских художников.

СГ: Одна из лучших работ той выставки — конструкция из книг Мунира Фатми, французского художника арабского происхождения. Он, конечно, француз в первоначальной логике национальных государств, и при этом работает именно с нарушением этой логики в последние десятилетия в связи с ростом антииммигрантских настроений, исламофобии и т.д.

ЕЯ: Да, но там вообще были художники из совершенно разных стран: Ринеке Дикстра, Франсис Алюс, Деймантас Наркявичус… Просто, повторюсь, коллекция Государственного центра изобразительных искусств Франции, собирает искусство, не ограничиваясь национальными критериями, в отличие от Британского совета, например, который собирает только британцев. И именно эта черта коллекции нам так понравилась и позволила показать самых разных художников со всего мира.
Что касается выставки в Загребе, там мне поступило предложение показать русское искусство. Я попыталась уйти от фронтального формата, скажем, в концепции. Мне было интересно посмотреть, как вообще можно сегодня представить русское или какое-либо другое искусство в другой стране, поразмышлять на саму эту тему национальной репрезентации. Я сосредоточилась на вопросе: как можно говорить о том, что происходит в конкретной стране в конкретный момент? как вообще можно говорить об актуальной реальности? Моя идея заключалась в том, чтобы попытаться сделать нечто отличное от стандартных национальных выставок, когда все выкладывают на витрину свои лучшие товары и показывают, какие они крутые и сколько у них достижений. Все это скорее не правда, а то, что люди хотят выдать за правду. И я подумала, как же рассказать о правде, и пришла к выводу, что это можно сделать не через утверждение («мы такие, у нас есть это, это и это»), а, наоборот, через сомнение, страхи, фантазмы, не оправдавшиеся надежды, мечты, которые говорят о реальности больше, чем фронтальный ряд. Я решила показать то, что обычно остается за сценой, за кадром.
А выставка в Париже была в рамках Фестиваля русской культуры, который длился три дня, и там, действительно, все было «четко русское», что не помешало выставке преследовать свои художественные задачи — мы хотели передать напряжение настоящего момента.

СГ: Можно ли ожидать, что ты будешь партизанить в рамках грядущей выставки японского искусства и не просто покажешь срез сегодняшнего японского искусства, но и что-то еще? Например, протащишь контрабандой корейского художника на японскую выставку?

ЕЯ: Нет, ничего такого в данном случае я не буду делать. Во всяком случае, не планировала. Это большая, представительная выставка японского современного искусства. Основная задача кураторов была в том, чтобы представить, как ты сказал, срез, то есть чтобы выставка не была однобокой, а действительно широкой. Официальная рамка в некотором смысле обязывает.


Mounir Fatmi, «Save Manhattan 01″, 2003–2004, installation of books, table, lamp, and shadow on the wall, 130×160×70 cm. Works of the Centre national des arts plastiques — Ministère de la Culture et de la Communication, France
выставка «Res Publica», 2010, кураторы Елена Яичникова и Николя Одюро

СГ: Как ты ориентировалась, когда ездила по Японии, смотрела, искала, выбирала? Ведь информация, которую можно получить здесь, как мы уже выяснили, мягко говоря, неполная.

ЕЯ: Важный момент состоит в том, что над выставкой работают два куратора. Мы выбираем художников, что-то предлагаем друг другу, общаемся между собой. Такой обмен мнениями очень важен, потому что я ни в коей мере не могу претендовать на исчерпывающее знание о том, что происходит сегодня в современном японском искусстве. Существует такая практика, когда некоему иностранному куратору нужно сделать выставку, например, русского искусства, он приезжает и набирает художников по каким-то своим каналам, используя связи и контакты. Потом он уезжает и делает выставку. У такого подхода есть свои плюсы и минусы. Понятно, что в таком случае знания о местном контексте будут ограничены. Я могла бы оказаться в той же самой ситуации, но мне кажется, что, учитывая общую рамку, здесь важно, что нас двое. Это уравновешивает проект. В то же время, экспозиция будет сделана по-японски: как мне сказал японский сокуратор, в Японии не принято противопоставлять произведения художников в одном зале и проводить логические или иные связи между работами, что можно было бы ожидать от куратора в западном понимании.

СГ: Многие выставки, возможно большую часть, ты сделала в коллаборации с кем-то еще. Что для тебя значит подобное сотрудничество кураторов?

ЕЯ: Это интересно благодаря возникающему диалогу и обмену мнениями. Кроме того, когда мы работаем вместе с Николя Одюро, то дополняем друг друга, потому что у меня, пожалуй, более аналитический подход, а у него — интуитивный.

СГ: Я не знаю, какие настроения царят среди японских художников, но неоднократно были критические высказывания по поводу международных кураторов, которые приезжают в один регион, чтобы отобрать художников для выставки в другом регионе. Это такая индустрия: менеджер приезжает на смотрины. Ты в данном случае оказываешь в некотором роде именно в такой ситуации. Была ли негативная реакция со стороны японских художников?

ЕЯ: С художниками в основном встречался японский сокуратор.

СГ: А ты смотрела портфолио и работы?

ЕЯ: Да, я видела то, что было в музеях и галереях, а после мы обменивались с Кэндзиро Хосака нашими впечатлениями. Я составила свой список художников, которые мне кажутся интересными, а он — свой. Мы обсуждали с ним каждую кандидатуру и конкретные работы. С некоторыми художниками я встречалась сама, причем с кем-то даже в Москве, как с Симабуку, который участвовал в выставке «Невозможное сообщество». Я не почувствовала никакого скепсиса на этот счет. Мне кажется, что они, наоборот, были заинтересованы. К тому же, сыграл роль официальный статус этой выставки. Для них это почетная обязанность представлять свою страну, свою культуру.
Кроме того, там нет критических художников в нашем понимании, поэтому и отношение ко всему другое.

СГ: А какие в Японии художники?

ЕЯ: Это, конечно, глобальный вопрос… Все всегда спрашивают про тенденции.

СГ: Я понимаю, что это идиотский вопрос, но он при этом самый интересный.

ЕЯ: Да, так и есть. Он не то, чтобы идиотский, но сложный. Чтобы ответить на него, нужно все проанализировать, связать.
В Японии есть слово «кавай», которым обозначают эстетику наивного, милого искусства. Одна из тенденций сегодня — переосмыслить или уйти от этого. Даже если образы остаются милыми, то имеется другая сторона, которая раскрывается в противовес поверхностной видимости. Одна из скульптур художника Мотохико Одани, которую можно будет увидеть на выставке, представляет собой фигуру красивой девушки с фарфоровым лицом, но мы замечаем, что вместо одной ноги у нее протез. Или другая работа: с потолка свисают тонкие белые лилии, лепестки которых насильно раскрыты с помощью лески. Кэндзи Янобэ, художник из поколения Мураками, тоже близок к эстетике японской поп-культуры. Он погружен в эстетику фильмов о Годзиле, ядерной катастрофы и делает работы на тему выживания. У него есть серия ярких защитных костюмов и капсул для индивидуального спасения. Потом у него возник персонаж, спасающий детей. На первый взгляд, его искусство кажется детским и наивным, но, на самом деле, понимаешь, что оно затрагивает серьезные и актуальные вопросы.


выставка «Once upon a Present», 2011, куратор Елена Яичникова, вид экспозиции

СГ: С искусством, которое, опираясь на масскульт, пытается при этом переосмыслить его, все более-менее понятно. Есть ли что-то радикально отличное от него? Я, например, не видел у японцев отвязного installation art, типа Мартина Бойса. Есть ли искусство, которое не то, чтобы не переосмысляет, но вообще не связано в глазах зрителя с масскультом, находящееся вне потока его переосмысления, критики или эксплуатации?

ЕЯ: Конечно, есть много-много всего, даже не знаю, с чего начать.
К примеру, у художника Цуёси Одзава, который начал работать в 1990-е годы, совершенно концептуальный подход, сочетающийся с характерным японским юмором. Он рефлексировал на тему институций и положения искусства в Японии, хотя это не было в полной мере аналогом западной институциональной критики. Он открыл свою минигалерею в одном из ящиков размером со скворечник, которые раньше устанавливали у входа в каждый японский дом, чтобы разносчик ставили туда по утрам молоко. Одзава разместил ее на улице рядом с одной из галерей в самом дорогом и престижном районе Токио Гиндза, где располагается большое число галерей. С его стороны это была критика арт-системы того времени, поскольку тогда все галереи сдавали свои площади молодым художникам за деньги, а художники, желающие сделать выставку, должны были платить за аренду. Понятное дело, такая система сковывала художественный процесс. Однако данный проект, очевидно, не похож на институциональную критику — такую, к какой мы привыкли на Западе. Другой его проект был связан с размышлением о том, что же такое «самобытное японское искусство». Он создал фейковый Музей соевого искусства, потому что в сознании многих Япония — это суши, сашими и соевый соус. Художник любит повторять шутку, что иностранцы, прибывающие в Токио, сразу же чуют запах соевого соуса. Получился ироничный проект о том, что такое национальное японское искусство. Он перерисовал все основные шедевры, использовав вместо краски соевый соус.
Другой пример: в конце 1960-х — начале 1970-ых существовало японское течение Моно Ха, в которое входили Кисио Суга, Ли Уфан и другие. На сегодня они уже очень известные на Западе художники. Моно Ха являлось аналогом западного модернизма и появилось на волне его критики. По внешним признакам Моно Ха напоминает лэнд-арт и арте повера, но по содержанию речь шла о чем-то совсем ином.
Что касается социально-критического искусства, серьезного на Западе, то в Японии все тоже немного иначе. Например, есть группа «Chim↑Pom» — отвязные молодые ребята. Их шесть человек: пять парней и одна девушка. Главный их метод — провокация. Это одни из немногих представителей нынешнего поколения художников, кто отваживается на социально-политические высказывания. Работа группы, которую мы привезем в Москву, называется «Super Rat». Участники «Chim↑Pom» пришли в район, где много магазинов и ресторанов, и стали ловить там местных крыс, которые адаптировались к крысиному яду, и фиксировать эту ловлю на камеру. Получился своего рода репортаж, обнажающий насущную проблему. В других работах они говорят о более серьезных вещах: в Таиланде они сделали проект о бедности, а их последний проект в Японии посвящен Фукусиме.

СГ: В какой мере, на твой взгляд, японское искусство включено в международный арт-процесс? Со звездами, естественно, все понятно…

ЕЯ: Популярность пришла к японскому искусству в 1990-е годы вместе с Мураками. Потом фокус переместился на Китай, теперь — и, пожалуй, до сих пор — на Индию. Про Японию несколько забыли. Между тем, сегодня японские художники все чаще ездят учиться за границу и выставляются вне родины, и это уже не связано с модой, а стало рабочим режимом. Не сказать, чтобы это было широко распространено, но имеет место.
Впрочем, в самой Японии очень много культурных центров и музеев, что меня очень поразило. Это и частные и муниципальные музеи, и все они — очень хорошего уровня, судя по тому, что они выставляют и как они организованы. Как мне объяснили, музейный бум в Японии пришелся на 1980-е годы, в самом конце периода «экономического чуда», а после уже в начале 1990-х случилась рецессия. Сегодня ситуация не такая радужная, как раньше, но музеи существуют до сих пор, и те, которые я видела, мне очень понравились. Например, есть музей, принадлежащий пивной компании «Асахи», в котором, когда я там была, проходила прекрасная выставка японского художника Хираки Савы, который живет и работает в Лондоне.

СГ: Сколько дней нужно потратить, чтобы обойти масштабную выставку, которую ты подготовила в ММСИ? Нет ли здесь определенного переизбытка информации для зрителя?

ЕЯ: Зависит от того, как человек смотрит. Есть люди, которые не читают карточки-экспликации, у которых поход по музеям проходит быстрее. А если ты все читаешь, смотришь все видео до конца, то понадобится больше времени. К тому же, никто не заставляет зрителя смотреть выставку за один день, за один раз. У каждого свой ритм. Я иногда возвращаюсь даже на маленькие выставки, чтобы посмотреть и подумать еще раз.
А так масштабы выставки определял Японский фонд, который обратился с идеей к Музею. Они первоначально хотели, чтобы это была большая выставка на двух площадках.


Кисио Суга
Пространство разделения. 1975.
Ветки и бетонные блоки.
184 x 240 x 460 см
Фото: Ёситака Утида

Фотографии предоставлены Московским музеем современного искусства, Еленой Яичниковой и Николя Одюро
Материал подготовил Сергей Гуськов

Новости

+
+

Загрузить еще

 

You need to log in to vote

The blog owner requires users to be logged in to be able to vote for this post.

Alternatively, if you do not have an account yet you can create one here.