Когда гарантии отсутствуют

213

FB 0 VK 0

27 октября в книжном магазине «Циолковский» состоялась презентация пособия «Труд творческих работников: правовые аспекты». Aroundart поговорил с Евгенией Абрамовой, активисткой, инициировавшей, вместе с единомышленниками, работу над пособием.Мортен Морланд. Occypying Wall Street. The Times, 10.10.2011Сергей Гуськов: Ты уже довольно давно изучаешь трудовые отношения в творческой среде. Как ты пришла к этому — личный опыт, сама пережила или стала непосредственной свидетельницей трудового конфликта?

Евгения Абрамова: В этом вопросе нет альтернативы личному опыту, равно как и в трудовых конфликтах, с которыми сталкиваются все работники, не только творческие. Ситуация всегда выглядит как «двойная ловушка», если использовать психоаналитический термин. То есть речь идет о том, что ты должен работать, чтобы выжить, но в случае с государственными институциями тебе ничтожно мало платят, хотя и обеспечивают социальные гарантии. И тогда ты «бюджетник», то есть неудачник и иждивенец, не сумевший воспользоваться якобы открывшимися возможностями в новой России. А в случае с частными институциями ты более-менее зарабатываешь на жизнь, хотя гарантии отсутствуют. Но тогда ты «предприниматель», а все то, что ты здесь заработал — нелегитимно. К этим двум негативным предписаниям добавляется третье: ты не можешь ретироваться.

Из этой чреватой шизофренией ситуации выход только один — через знания к самоуправлению и солидарности. И вся коллективная работа, которая ведется, начиная с 2008 года, посвящена именно этому. Хронологически в моем случае сначала были семинары для левых активистов, которые организовал философ-марксист Алексей Пензин в Институте философии РАН, затем — Первомайский конгресс творческих работников и безработных в 2009 году, где стало понятно, что положение дел с трудовыми правами в так называемой «творческой среде» нуждается в нормализации. Потом второй Конгресс, на котором обсуждалась возможность создать профсоюзную организацию, но она так и не была реализована. Параллельно все работали, где и как придется, занимались своими проектами, выходили и выходим на демонстрации. Но всей этой истории борьбы с нестабильной занятостью творческих работников всего четыре года, и она еще будет продолжаться.

кадр из скетча «There’s Indifference at McGregors You’ll enjoy!», шоу «Spitting Image», 1985 год, тема — шахтерские забастовки в тетчеровской Великобритании

СГ: Первоначально ты делала проект о конкретных судьбах творческих работников, недавно суммировав их, а потом разрабатывала, совместно с сотрудником Центра социально-трудовых прав Сергеем Сауриным, пособие «Труд творческих работников: правовые аспекты». Расскажи, какой отклик ты получала на эти инициативы от самих творческих работников и от условных работодателей — воодушевление, непонимание, противодействие?

ЕА: Исследование «Условия труда творческих работников» не было связано с «судьбой», более того, никто из тех, с кем были сделаны интервью, не говорил о профессии как о призвании или божественном даре. Если перечислять все случайные заработки, которые попадались по ходу жизни, то в них трудно найти иную логику, кроме экономической.

Ф.Самукас. Без слов (Художники литовского сатирического журнала «Шлуота». М., Советский художник, 1984)

Что касается пособия «Труд творческих работников: правовые аспекты», то в его подготовке, помимо Сергея Саурина и меня, участвовали также Ольга Крылова, юрист Центра социально-трудовых прав. Она выступала на Первом Первомайском конгрессе и говорила о необходимости защиты своих прав творческими работниками, в том числе, через требование заключения договоров между работником/исполнителем и работодателем/заказчиком. Кроме того, мы — Валентин Дьяконов, Арсений Жиляев, Ксения Полуэктова-Кример, Оксана Саркисян, Мария Чехонадских и я — готовили для юристов Центра свои кейсы, где описывали собственную работу. На основе этих кейсов, а также заданных юристам вопросов, и было написано это пособие.

Обе работы я рассматриваю как коллективные, то есть нужные и важные для всех, кто относит себя к творческим работникам. И если в серии интервью я выступаю как автор концепции, вопросов и итогового текста, то работа над пособием целиком строилась по принципу самоорганизации. Поэтому реакция на результаты исследования и на пособие — заинтересованная, в том числе, от тех, кто впервые через эти тексты обращает внимание на собственные условия труда.

«South Park», кадр из эпизода «1%» (сезон 15, эпизод 12)

До конца года совместно с ArtLeaks итоговый текст будет переведен на английский язык и опубликован на сайте, чтобы с ним могли познакомиться не только русскоязычные творческие работники; отрывки из него будут напечатаны в первом выпуске газеты ArtLeaks, посвященной институциональной критике и все тем же условиям труда.

В Свободном марксистском издательстве (СМИ) текст выйдет целиком, дополненный цитатами из 15 интервью, иллюстрациями и фотографиями. Возможно, СМИ или Центр социально-трудовых прав напечатают и пособие — сейчас выясняем, как это лучше сделать. Пока материалы пособия, в том числе, его краткая версия, есть только в электронном виде — в блоге, но бумажная брошюра тоже нужна. Публикации станут еще одним поводом обсудить положение дел, заявить наши требования, и решить, что делать дальше.

Бэнкси. Кадр из заставка к эпизоду «MoneyBart» мультсериала «Simpsons» (сезон 22, эпизод 3)

СГ: Каким образом ты собираешься доносить до общественности и конкретно до творческих работников эту информацию? Имеются ли какие-то очевидные трудности?

ЕА: Широкая общественность и творческие работники уже оповещены о пособии всеми доступными способами: публичная презентация в книжном магазине «Циолковский», посты и перепосты в Facebook и LiveJournal, электронная рассылка по адресам институций (музеи, галереи, центры, союзы, средства массовой информации) и их работников, «сарафанное радио». В итоге, блог пособия, согласно статистике, посмотрели 1070 человек по состоянию на 9 ноября 2012 года.

Но если оставить в стороне сетования по поводу «белого шума», то есть еще один способ, который мы не использовали — агитация на рабочих местах, в учебных заведениях, на вернисажах, и наглядная агитация в городе. Думаю, надо этим заняться.

Привет от бильд-редактора. Steve Bell’s If… The Guardian. 3.11.2012

СГ: Если говорить о трудностях, то, как мне кажется, одна из очевидных фобий, которой ты отчасти коснулась в своей первой реплике, связана с боязнью потерять имеющееся положение. Поэтому людям проще сохранять status quo, ведь зачастую все мы знаем или хотя бы догадываемся, что и почему плохо и как могло бы быть хорошо, но это знание так и остается на теоретическом уровне. Ведь та формула, которую ты назвала — «через знания к самоуправлению и солидарности» — сама по себе правильна, но ей должно сопутствовать волевое решение. Каким образом можно мотивировать читателей пособия на соответствующую практику? Должна ли агитация сводиться к убеждению, или это будет, в том числе, и демонстрация удачной защиты своих трудовых прав? Нужны ли — не говорю пока профсоюз — хотя бы некие группы поддержки? Ты участвовала в группе повышения самосознания в рамках Московской феминистской группы — насколько подобный опыт может пригодиться?

ЕА: Я участвую в работе феминистской группы роста самосознания, которая получила эпитет «чайная», и туда ходят, в том числе, участницы Московской феминистской группы. Но МФГ ведет и свою группу роста. Идея в том, чтобы, избегая оценочных суждений, описать и проанализировать собственный опыт вместе с другими, и получить поддержку, если это необходимо. Это не публичная работа, и, выходя на улицу после встречи группы, участницы сами для себя решают, что делать в ситуациях, когда сталкиваются с сексизмом, к примеру. Обсуждения в группе помогают его распознать, и, если есть силы, время и желание — противостоять. Так появляются общественные проекты, включающие и образовательную работу, и художественную, и научную. Но всего этого может и не быть, потому что у участниц нет ни сил, ни времени, ни желания. Добавим сюда патриархальное воспитание, нестабильную трудовую занятость, зарплаты ниже, чем у мужчин, одного или двух детей, и получим ответ о мотивировках для принятия «волевых решений».

Anton Kannemeyer. A Black Woman. 2010. (акрил, масло, илл. по Anton Kannemeyer. Pappa in Africa. Jacana, 2010)

Для чего и кого сделано пособие? Для того, чтобы творческий работник или работница имели ввиду, что есть такой документ, где говорится, что у него/нее есть права — на труд, на выплату вознаграждения, на отпуск, больничный, медицинское страхование. Право на выплату налогов, из которых складывается пенсия. Это знание, которого раньше не было, по крайней мере, для тех, кто занимается здесь творческим трудом. Но «иметь ввиду» также предполагает, что пособие можно использовать для расчета последствий, например, согласился сделать срочный заказ, получив только устные гарантии или электронное письмо, — будь готов к задержке и/или невыплате гонорара. То есть пособие уже работает, в том числе, для тех, кто только мельком видел ссылку в интернете. Несколько трудовых конфликтов — знакомство с пособием — и, как минимум, рост самосознания обеспечен!

***

«Goodes Family», кадр из эпизода «Hellen’s Back» (сезон 1, эпизод 4)

Aroundart попросил Дмитрия Райдера, филолога, переводчика, журналиста, члена Российского социалистического движения и автора интересного исследования о современных формах эксплуатации, и Елизавету Бобряшову, переводчика, арт-менеджера, работающую сейчас «специалистом по выставочной деятельности и кинопоказам в Парке искусств МУЗЕОН», прокомментировать ситуацию.

Дмитрий Райдер:

Как писал Эрнест Мандель в своей работе «Поздний капитализм», при позднем капитализме происходит процесс «всеобщей универсальной индустриализации», когда логика капиталистического производства захватывает новые области человеческой деятельности. При этом происходит пролетаризация новых слоев общества и профессий. Эта логика захватила новые регионы планеты, но также и проникла вглубь, подчинив себе производство культуры. Поэтому «индустриализация богемы» естественным образом сопряжена с ее пролетаризацией. Вообще, современный пролетариат и больше по численности и разнообразнее по составу, чем во времена написания «Манифеста коммунистической партии». Чтобы убедиться в этом, достаточно обратить внимание на то разнообразие определений современного пролетариата: прекариат, когнитариат, кибертариат (У.Хьюз), множества (теоретики постопераизма), неформальный пролетариат, субпролетариат и т.д. Часто говорят о том, что виртуозность требуется сейчас не только от художника, но и от любого когнитивного/креативного работника. В то же время важно не забывать, что, помимо креативных пролетариев, на планете продолжает существовать множество вполне классических промышленных пролетариев и работающих без формального договора «самозанятых» пролетариев, живущих в гигантских трущобах мегаполисов третьего мира. Если от последних и требуется виртуозность, то это виртуозность выживания в среде, в которой легче «добыть пистолет, чем принять ванну». Но у прекариата Европы и Америки и у неформального пролетариата трущоб третьего мира есть общее — нестабильность заработка, отсутствие формального, официального трудового договора, чувство неуверенности и тревоги. Информализацию трудовых отношений можно назвать экономической логикой современного капитализма. Реагировать на это можно по-разному: либо обращаясь к таким архаичным формам общности и идентичности, как этнос, религия, каста, регион, либо выстраивая сети солидарности. Как социалист я выбираю второй из названных вариантов.

P.S. Сам я сейчас включен в прекарные трудовые отношения, зарабатывая переводами и журналистикой.

Нил Свааб. Rehabilitating Mr Wiggles. #631

Елизавета Бобряшова:

Любая методичка по своей сути — лишь набор схематичных ответов на самые общие вопросы. Это не более чем первый шаг на пути к устранению нашей правовой неосведомленности в делах, касающихся творческого труда. Многие из тех художников, pr-менеджеров, журналистов и переводчиков, в чьих руках окажется это пособие, итак прекрасно знают, что необходимо юридически закреплять любые договоренности с работодателем, внимательно читать, что подписываешь, не забывать о коварном НДФЛ и помнить, что, в крайнем случае, скопив время, моральные силы и разнообразные бумажки, «как бы» можно обратиться в суд. К сожалению, вопросы, возникающие у меня ежедневно в моей трудовой практике, куда глубже и сложнее. Сегодня я отчасти выступаю в роли работодателя: от лица своей организации заказываю художникам произвести искусство. Памятуя о собственных печальных опытах бесправного прекаритета, я чувствую ответственность защитить не только интересы «Заказчика», но и интересы «Исполнителя». Моя цель — придумать договор авторского заказа, который не грозил бы художнику лишением всех прав на произведение, но в то же время оставлял «в плюсе» институцию, заплатившую немалые деньги за его создание. Как правильно формулируется такой договор? Где заканчивается «использование произведения» и начинается «обладание»? В какой части текста «Заказчик» и «Исполнитель» превращаются в «Лицензиата» и «Лицензиара»? Поверьте, юристы общего профиля в этих вопросах вряд ли помогут. Мне нужны шаблоны — конкретные тексты, а не их абстрактное описание, цитирующее кодексы из программы «Консультант Плюс». Помню, на глаза попадался проект художников-активистов, которые где-то в Европе издали книгу с отрывными листами — «рыбами» типовых договоров с художниками, дизайнерами и авторами статей. Нам нужно пособие с текстами документов, а возможно, и с комментариями о том, какую реальность скрывает за собой каждая витиеватая юридическая формулировка. Те, кому действительно важно разобраться в лежащем перед ним на столе документе, способны осилить и более серьезное объяснительное пособие. Тех, кто с детства боится канцелярских оборотов речи, испугает и эта незамысловатая методичка.

В продолжение темы предлагаем обратиться к real life stories российских творческих работников.