Ленин-арт: в Перми открылась выставка Союзов художников

289

FB 0 VK 0

19.07.13 ТЕКСТ: Иван Козлов

На прошлой неделе в Перми открылась региональная выставка художников Приволжского федерального округа «Большая Волга», участниками которой стали 13 отделений Союза художников. Их представители (это без малого 859 человек) заявили для участия в выставке порядка 1200 работ. Сама «Большая Волга» является частью масштабного федерального проекта с пятидесятилетней историей, в рамках которого авторы из разных регионов страны презентуют свое творчество. Aroundart на примере одной выставки рассказывает о том искусстве, которое многочисленные Союзы художников по всей России до сих пор продолжают производить в довольно больших масштабах.

Выставка «Большая Волга», вид экспозиции, Пермь, 2013

Предполагается, что выставка «представляет современное профессиональное искусство регионов России». У членов Союза художников, определенно, сформировался свой собственный взгляд на то, каким должно быть это самое «современное искусство». Так что это словосочетание, за которым обычно кроется нечто провокационное и сложное, их не пугает. Председатель пермского отделения Союза художников Равиль Исмагилов не скрывает радости – увидеть «Большую Волгу» в Перми долгие годы было его голубой мечтой. В 2013 году, спустя считанные недели после снятия Марата Гельмана с поста музея современного искусства PERMM и фактического сворачивания пермского культурного проекта, его мечта сбылась. Сам Исмагилов – эпатажный персонаж, известный своей лютой ненавистью ко всему, что не соответствует его пониманию современного искусства. Например, некоторые объекты паблик-арта, установленные в Перми с подачи Гельмана, он предлагал попросту сжечь, ну и вообще прославился своими радикальными и простоватыми выпадами. Так что было примерно ясно, чего следует ожидать от выставки, которую горячо приветствовал Исмагилов и на которую я отправился в первые же выходные.

Под «Большую Волгу» в выставочном центре отстроили специальный дополнительный павильон, больше похожий на громадный ангар для авиации. На этих огромных площадях и расположились сотни картин и скульптур приволжских художников.

«Ой, у меня такая же печка», – радуется пожилая женщина, глядя на картину с изображением русской печи, в которой пылает огонь. На этом эффекте узнавания привычного во многом и держится то искусство, которое здесь представлено. Вокруг немало пожилых женщин, они ходят от картины к картине и качают головами – вот дворик, похожий на тот, в котором они выросли, вот типичная улица их родного села. Все, что уходит в область воспоминаний, становится роднее и теплее, даже если связано с печалью. «Контемпорари арт» (за редкими и в основном неочевидными исключениями) на этом поле проигрывает вчистую – у него не тот вектор, чтобы позволить себе роскошь апелляции к личной памяти.

Есть здесь и кое-что «мое»: на картине «Дачный портрет» я вижу антикварное зеркало – точь-в-точь такое же, какое давным-давно висело в спальне у родителей. И ловлю себя на том, что мне этот момент узнавания вполне приятен – как приятно и большинство других произведений, представленных здесь.

Выставка «Большая Волга», вид экспозиции, Пермь, 2013

Нет, правда, мне все это почти нравится. Я люблю незамысловатое искусство такого рода по тем же причинам, по которым я люблю тишину и не выхожу из дома по выходным, если снаружи нет никаких дел. По тем же причинам, по которым я включаю за обедом передачу «Диалоги о рыбалке» или православный канал. Редкая и иллюзорная возможность закутаться в теплый плед прошлого, в котором уже ничего никогда не случится, и провести так дождливый день, который никогда не закончится. Я много лет, практически всю юность, жил в деревне, все это имеет для меня ценность – теперь, когда время ускорилось в сто раз, созерцание зимних храмов и ветхих двориков успокаивает и радует. И даже, действительно, пробуждает кое-какие, извините, светлые чувства. Так что я не могу и не хочу обрушиваться с критикой на художников, которые все это сделали. В лучшем случае какие-нибудь «Мальвы у старой баньки» или «Потеплело в Чебоксарах» действительно приятны глазу, в худшем (представьте себе, как может выглядеть картина «Родные просторы» или «Лермонтов. Вдохновение») – ну человек хоть рисовал, а не по подворотням шарился.

Но все это касается каждого художника и каждого произведения в отдельности. Будучи слитыми в одну титаническую «Большую Волгу», картины перестают быть просто картинами. Вместо отдельных произведений перед зрителями предстает законченное высказывание. Высказывание толпы, которая, как известно, хуже и глупее каждого из тех, кто ее составляет. И это высказывание отрицает и отменяет время.

Объектами «оригинальных жанров» на выставке могут считаться ручная вышивка, витраж или панно из войлока. Нет, крутых инсталляций или видеоарта никто и не ожидал, но ведь и в живописи со времен Левитана, кажется, кое-что произошло. Речь даже не о стилях и направлениях (они-то на «Волге» представлены в многообразии – напоминающем, правда, многообразие поз при каталепсии), а об идеях. Тотальное, вопиющее отсутствие хоть какой-нибудь собственной Идеи, кажется, было основным критерием для отбора работ – как будто бы в пику насквозь идейному совриску.

Мне, как работнику того самого пермского музея современного искусства, из которого недавно уволили Гельмана, нередко приходится читать или выслушивать впечатления людей, которые, впервые столкнувшись с контемпорари-артом, спешат цокнуть языком и сделать вывод о том, что искусство умерло. Что ж, если допустить, что современное искусство (договоримся об обывательском понимании этого термина – «я тоже так могу» и далее по тексту) мертво, то искусство, олицетворяемое «Большой Волгой», вечно живо. В том смысле, в каком вечно жив Владимир Ильич Ленин, десятки лет назад погруженный в формалин (или в чем там его периодически купают?), выпотрошенный и с вынутым мозгом. Миллионы людей в стране по-прежнему поклоняются Ленину (кстати, среди ценителей «Большой Волги» таких наверняка больше, чем в среднем по России) и считают его авторитет неувядающим, но живее вождь от этого не станет и никакой новой революции уже никогда не совершит. Было бы хорошо объединить все это искусство в такое специальное направление – «Ленин-арт». Парадоксально живое-мертвое, уважаемое многими, но начисто лишенное минимального проблеска, который мог бы свидетельствовать о мозговой активности.

Тем не менее, в контексте сегодняшней российской (а в особенности, пермской) ситуации «Большая Волга» – это именно что выставка актуального искусства. Прямоугольный столб, на котором интеллигентным посетителям предлагается маркером писать отзывы о выставке, превратился в стелу триумфа и, как стены Рейхстага, покрылся победными лозунгами: «Гельман – чмо», «Смерть гельминтам», «Гельман – олень», «Гельман умер навсегда». Критика выставки представлена в репликах типа «Мальвы у старой баньки супер» или «Масляные работы надо растить до Шишкина и Шилова, нет старания». Есть и удивительно точные резюмирующие реплики: «Вот это – настоящее современное искусство!» Именно так. Гельман в Перми, по мнению посетителей выставки, «умер навсегда», и манифестация застоя оказалась одновременно манифестацией победы. «Культурная революция» в городе, судя по всему, откатывается к общероссийскому уровню – уровню, на котором баньки, старые дворики, зимние пейзажи и вписанные в них бесконечные храмы и являют настоящее «актуальное искусство», отражающее текущий момент безвременья. Искусство, которое можно сделать еще более современным и актуальным разве что попытавшись «дорастить» его до Шишкина и Шилова.

Выставка «Большая Волга», вид экспозиции, Пермь, 2013

В этом смысле интересно, что абсолютным геометрическим и смысловым центром всей экспозиции, состоящей из сотен произведений, стала гора хохломы. Серьезно. В центре зала, на том пятачке, который на выставке мировой классики был бы отведен под «Джоконду», а на выставке контемпорари-арта – под акулу Херста в формальдегиде, возвышается трехуровневый постамент, украшенный блюдами, вазами, ложками и тарелками в стиле «Хохлома».

Люди, ответственные за планировку зала, вряд ли догадываются, что у них получилось единственное на всю выставку концептуальное произведение искусства.