«Святая политика» Пепперштейна: проклятья эскаписта
В галерее «Риджина» открылась выставка Павла Пепперштейна. Анна Быкова посмотрела новые работы художника и поделилась впечатлениями о том, что у Пепперштейна осталось святого и причем тут политика.
Фото предоставлено галереей «Риджина»
В галерее «Риджина» открылась выставка Павла Пепперштейна «Святая политика». Анна Быкова посмотрела выставку и поделилась впечатлениями о том, что у Пепперштейна осталось святого и причем тут политика.
Выставка Пепперштейна в «Риджине» так и называется «Святая политика». Поэт в России больше, чем поэт — и сегодня Пепперштейн, фигура во многом самим же собой мифологизированная, опять говорит о политике. Опять символически. Посмотрим.
Основным методом рисунков и живописания акрилом последних серий Пепперштейна стало создание «национальных» утопий из мифологем, символов и элементов самого разного происхождения: буддизма, минимализма, толкиенизма, хипповской культуры, символики государственных флагов и мировых религий. Так, на выставке галереи «Риджина» в 2008 году «Город Россия» Пепперштейн обращался с открытым письмом Путину-Матвиенко-Лужкову с предложением построить новую столицу между двух главных российских городов как «дитя любви» и «город будущего» с небоскребами «Кандинский», «Малевич», домами с живыми головами на крышах, горой-небоскребом «Пьяница», зданием-скульптурой «Бабка», «Шаром русской духовности» и «Антенной для общения с умершими». В лондонском филиале той же галереи в 2010-м Пепперштейн представлял Россию как страну Зла, Мордор из фэнтези Толкиена, подыгрывая западному «общественному мнению»: здесь персонажи «Властелина колец» сопрягались с черным квадратом, перечеркнутым двумя вертикальными долларовыми полосами или сияющим в центре британского флага, инь-янь сочился беньяминовской аурой, матрешка исходилась спектральной радугой, а красный крест завивался спиральными полумесяцами. «Россия не эксперимент», — писал Пепперштейн на своей работе, Россия оказывалась головкой стоящего члена с буддистскими абрисом в паху умирающего гангстера — капитализма.
Вообще текст у Пепперштейна часто оказывается радикальнее изображений: в теперешней, последней серии «Святая политика» он и вовсе переходит на брань: «fucking shells», — ругается Пепперштейн, — «ебаная цивилизация небоскребов», «тошнотворный дебилизм», «охуевшие Хищники», оставаясь тем не менее в парадигме экологического антиглобализма. Красный треугольник МИР тычет синее море WORLD, ракушка спит и видит Сон о революции, солнце в валенках топчет инопланетного жителя со словами «Все мы с нетерпением ожидаем появления политической силы, способной остановить научно-технический прогресс», звери с желтыми давидовскими звездами на груди призывают евреев всего мира помочь им не погибнуть от рук фашистских хищников — людей, современный капитализм истекает кровью от тернового венца, когтистая рука уничтожает город, а Большой Брат — будда в полосато-звездным шлеме и такого же дизайна слезами — больше не смотрит на тебя сквозь тучи…
И здесь Пепперштейн, кажется, больше не желает быть утопистом — при том, что его фирменное сюсюкание никуда не исчезает: «Избушеньки, — причитает Пепперштейн, — куда вы летите?», окликая розовые домики с дымом в трубах. Он желает обличать все и вся не только рэпом, но теперь и рисунком, проникаясь серьезным эсхатологическим пафосом: все народы сползают в бездну, создавший мир гигантский ребенок самоубивается, Бог в облаках превращается в Ядерный (Атомный) взрыв, Европа окружена государствами-монстрами, ебаная цивилизация гибнет, большой брат рыдает, — а художник выступает с последним утешением зрителю «Я никогда, — говорит, — не забуду свое путешествие в этот мир».
Такая новая апокалиптика от предпоследнего рисовальщика (Кабаков здесь определенно старший брат) может восприниматься как жест отчаяния «Великого эскаписта» (у Пепперштейна нет электронной почты, скайпа и жить он предпочитает в Крыму или Европе), как сбывшееся его же пророчество о конце современного искусства и схлопывании «метафизического наебоса», или, напротив, как навязчивое желание продолжать серии причудливых аллегорий с правоверными проклятиями. И здесь само название «Святая политика», видимо, и было тем гарпуном — надо признать, гениальным в своей формулировке — удерживающим в сегодняшней ситуации такого приятного во всех отношениях художника в поле актуального искусства.
И сегодня как ни странно «романтический концептуализм» Пепперштейна становится массовым таким поп-артом: будды, звезды и черные квадраты редуплицируются с завидным постоянством. Регулярные политические галлюцинации художника представляются зрителю тиражным продуктом: ангелы и агенты, свастики и кресты, боги и монстры, цветы и флаги выстраиваются в детективные серии в поисках виноватого — таким сегодня оказывается глобализм с прогрессом. И «J’accuse» Пепперштейна, его «Я обвиняю» вызывает в зрителе, уже уставшем от криков «Волк! Волк!», единственно правильную реакцию: «прикольно и прелестно».
Ведь по сути Пепперштейн представляет своего рода декоративный, «паркетный» протест — протест против системы, капитала, глобализма, протест удобоваримый и продаваемый, традиционный по технике исполнения и узнаваемый в своей символике, протест легкий и акварельный, остающийся в постмодернистской парадигме цитат и отсылок, символов и эмблем, нейтрализующий самое себя. И здесь прививка рэпа не спасает концептуалистскую романтическую утопию — политики и святого давно не существует, по крайней мере, для Пепперштейна.
Добавить комментарий для Тернер vs. Кандинский: Разница и несуразность | Aroundart.ru Отменить ответ
Новости
You need to log in to vote
The blog owner requires users to be logged in to be able to vote for this post.
Alternatively, if you do not have an account yet you can create one here.
так-так
[…] Ира Корина — блестками, Павел Пепперштейн рисует закат Европы, Володя Потапов вспоминает события в Волгограде, […]
[…] он вручен Павлу Пепперштейну за его живописную серию «Святая политика». Это «фирменные» пепперштейновские «сказы», густо […]