Тернер vs. Кандинский: Разница и несуразность

414        0        FB 0      VK 0

Павел Пепперштейн, из серии «Святая политика», 2014 (слева); Дункан Кэмпбелл, Это для других, 2014 (справа) // Победители Премии Кандинского и Премии Тернера 

Вчера в бывшем кинотеатре «Ударник» и будущем Музее современного российского искусства Шалвы Бреуса обьявили лауреатов Премии Кандинского. Ими стали Павел Пепперштейн («Проект года»), Альберт Солдатов («Молодой художник») и Михаил Ямпольский («Научная работа»). Несколько недель назад жюри британской Премии Тернера также объявило имя победителя – Дункан Кэмпбелл, видеохудожник. Сергей Хачатуров сравнивает две премии и рассуждает об их финалистах и лауреатах. 

В одной из своих недавних статей о Премии Кандинского я, помнится, сетовал на то, что почти все финалисты уважаемой негосударственной Премии России в области современного искусства никак не хотят обращаться к трудным и болезненным вопросам чудовищных реалий политической жизни страны. Как оказалось, по-своему аполитичны и художники-финалисты престижнейшей в Британии Премии Тернера, которая в этом году отмечает юбилей: 30-летие с момента основания.

В случае с Премией Тернера, как и с Премией Кандинского, критическая позиция в отношении существующего порядка вещей в политике, экономике, социальной жизни имеется. Однако она упакована в столь замысловатый визуальный, вербальный образ, что не всякому удается её отыскать и прочитать. Собственно, в этой трудности коммуникации относительно грозящих катастрофой и требующих немедленной реакции проблем мы с Британией оказались схожи. И нам, и им милее обустраивать свои собственные интрасубъективные мирки и с нарциссическим упоением усложнять техническую многослойность оптических интеллектуальных игр, головоломок. Это интереснее, нежели мужественно ответить на вызов времени и, подобно модернистам эпохи авангарда или художникам самого лучшего фестиваля мирового contemporary art, Документы, встать на защиту чеканно сформулированных в отношении уродств социальной и политической жизни принципов. Думаю, логично, что выставка финалистов Turner Prize все же проходит в более локальном контексте Tate Britain, а не в цитадели классиков мирового модернизма Tate Modern, и председатель жюри – директор Tate Britain Пенелопа Куртис.

Три вышедших в финал нынешнего года проекта Премии Тернера складываются в подобие связного триптиха. Схожи и методы создания многослойного, одновременно дискретного, постоянно рвущегося в последовательности изложения визуального текста. Этот текст мультимедийный: фотографии, видео, слайды, – все собирается в сложный, многослойный палимпсест. Три финалиста это Триш Вонна-Мичелл, Джеймс Ричардс и победитель Turner Prize-2014 Дункан Кэмпбелл. Отдельно от этой троицы существует проект четвертой финалистки Кьяры Филлипс. Продолжая славную традицию от Морриса до Уорхола, она является апологетом ручного ремесленного труда с использованием техники печати. Создает принты. Поддерживает идею демократического артельного производства предметов искусства с участием мигрантов, тех, кто не способен быстро адаптироваться к условиям жизни в Великобритании и может быть занят ручным трудом на дому. Филлипс сотрудничает, в частности с организацией Justice for Domestic Workers (J4DW), с которой они организовали акцию, держа на выставке 2013 года баннер «No to slavery».

Однако и Филлипс с ее странными красочными печатными абстракциями, куда втираются отельные фотоимиджи и буквы, оказывается причастной общей тенденции сложного поиска языка коммуникации, желания дистанцироваться от собственной позиции носителя внятно артикулированной речи и смысла и передоверить их конструирование собеседнику, то есть зрителю. Кьяра Филлипс так и говорит, что отдает предпочтение буквам, а не словам, ибо слова – диктаторы, ограничивают смыслы.

Три мультимедийных проекта, как уже было замечено мною, вполне органично создают подобие триптиха о нелинейном, трудном приятии мира. Видео Джеймса Ричардса Rosebud увлекает зрителя к границе табуированных в официальной культурной политике тем, как-то эксгибиционизм, порнография. Он демонстрирует фото, изъятые токийской цензурой из городских библиотек. Это порноснимки, в которых на месте половых органов – зацарапанная белая поверхность фотобумаги, с которой соскребли фотоэмульсию. Белые помехи делают общение с запретными кадрами еще более интимным и чувственным. Фрустрированное запретными темами сознание возбуждается от прикосновения к чему-то опасно близко осязаемому, но не вмещающемуся в наш зрительный опыт, иному. Среди изъятых авторов – Ман Рей, Мэпплторп, и именно с ними Ричардс ведет диалог. Неузнаваемый опыт сенсорной информации, возникающий при контакте с поверхностью экранного и фотоизображения во многом инспирирован идеями Вальтера Беньямина об «оптическом бессознательном». Не случайно поэтому своеобразным постером к выставке Джеймса Ричардса может служить увеличенный фототехникой глаз президента США Гамильтона с десятидолларовой купюры. По словам критика Лиззи Кэрей-Томас, вдруг проявленная текстура бумаги активно вторгается в образ, создавая иллюзию сделанной на коже татуировки.

Триш Вонна-Мичелл является адептом ретро-технологий в создании своего собственного визуального палимпсеста. Диапозитивы (слайды), пленочные кинокамеры, старые фотографии становятся параллельными информационными, визуальными полями. Эти поля наплывают друг на друга, усложняя диалог со зрителем. Требуют от него максимального соучастия и личного концептуального монтажа. Вонна-Мичелл увлечен темой зазора между фактами и вымыслами, симулякрами. Изъятие из привычного контекста фотодокументации, например, важно для него в плане открытия новых перспектив интерпретации. В представленном на выставке проекте «В поисках Шопена: в Эссексе» демонстрируются созданные в стилистике английской живописи видеопейзажи графства Эссекс, где провел часть своей жизни пионер поэзии звука, сонорной поэзии (sound poetry) Анри Шопен и вырос сам Триш Вонна-Мичелл. Старые фотографии, слайды, звуки поэзии Шопена сопровождают видеоряд. Зритель увлекается в лабиринты каких-то наполовину реальных, наполовину сомнамбулических пространств. Словно попадаешь в чужой сон, чужие грезы.

Видеоролик, представляющий номинанта Премии Тернера Дункана Кэмпбелла // Tate Britain, 2014 // Ролики о других номинантах можно посмотреть здесь

Наконец, победитель Turner Prize Дункан Кэмпбелл. Его возбуждает сформулированная когда-то Самуэлем Беккетом идея о форме, порождающей, заключающей в себе хаос. В выигравшем конкурс фильме «Это для других» художник обращается к фильму 1953 года Криса Маркера и Алена Ренэ «Статуи тоже умирают». Фильм классиков французского кино имеет четкий социально-политический мессидж. Он о воздействии колониализма на африканское искусство и наследие. Европейская цивилизация апроприировала чуждые ей культуры, присвоила себе, не удосужившись понять их уникальный язык и образ, превратив в товар на рынке экзотических сувениров, опошлив пластический мир, сведя его к карикатурным подражаниям – упаковкам для кетчупа из супермаркета. Эта тема стала для Кэмпбелла поводом создания полифонического видеосвитка на сюжет о том, как мутирует художественный образ на пути от откровения к товару. Художник встраивает в монтаж фрагменты хореографического спектакля Михаэля Кларка на тему первого тома «Капитала» Карла Маркса, фотографии сопротивления ирландской республиканской армии британским войскам (они тиражировались и впоследствии стали рекламными постерами). Эту неуверенность от общения с образом, который может быть легко украден обществом потребления, транслирует в своем проекте Дункан Кэмпбелл. И также заставляет зрителя совершать трудную работу по самостоятельному монтажу смыслов из нелинейных, фрагментарных, дискретных, наслаивающихся друг на друга визуальных рядов.

Что объединяет финалистов? Любовь к нелинейному монтажу, любовь к визуальным и смысловым помехам, избегание прямой речи, сильного авторского голоса, мифологизация реальности, безграничное почти доверие зрителю, его творческим возможностям соавторства, предпочтение мыслям о будущем странствию по тропкам собственной памяти, ретроспективизм. Имеются ли в нашем молодом искусстве собеседники такому методу? Думаю, да: Дмитрий Венков и Антонина Баевер, Евгений Гранильщиков и Яша Веткин… Хотя в случае с британскими художниками их поэтика обусловлена именно английской традицией предпочтения текстов-головоломок, эксцентричностью, многослойностью структурных связей, парадоксами смыслов и образов. Молодые россияне более трудно находят понимание своему методу и у профессионального зрителя, и у неподготовленного. Профессиональный зритель ожидает большего соответствия принятым в России медийным темам и образам: возможно, ожидает большей публицистичности, внятности нарративного, линейного видеоряда, сильного по эмоции и агрессивного мессиджа. Неподготовленный зритель, можно догадаться, в сложных медийных палимпсестах теряется напрочь и в лучшем случае выйдет из зала, пожав плечами…

Поэтому замечательно то, что негосударственная премия Кандинского с ее уважаемым жюри постепенно отходит от популистских стратегий в пользу поддержки экспериментов и строгих профессиональных опытов. В прошлом году в номинации «молодой художник» победил как раз Евгений Гранильщиков. В этом – тоже выпускник Школы Родченко Альберт Солдатов. В его видеофильме «Бальтус» картины знаменитого художника, близкого и к сюрреалистам, и к магическим реалистам оживают в десяти сценах. Таинственное содержание полотен дешифруется и дискредитируется убогими репликами постов из социальных сетей. Вполне внятная работа о зависшем, но не в метафизическом измерении, а в вакууме душевной немощи сознании современных людей. Тоже имеют место быть наплывающие друг на друга видео и аудиоряды, фрагментация, разрывы и дискретность. Хорошая работа. Хотя и не столь изысканная по ритму и монтажу, как у англичан и у Гранильщикова.

В том, что вектор Премии Кандинского не хочет быть направлен в сторону популизма и массовости, убеждает и введенная в этом году номинация «Научная работа. История и теория современного искусства». Дебют оказался точным: победитель – историк культуры с мировым именем, профессор Нью-Йоркского университета Михаил Ямпольский.

Главный приз «Кандинского» – «проект года» – торжество дипломатии и компромисса. В этот раз он вручен Павлу Пепперштейну за его живописную серию «Святая политика». Это «фирменные» пепперштейновские «сказы», густо замешанные на отечественном фольклоре, русском авангарде, московском концептуализме, мультипликации, советской политической карикатуре, работах Оскара Кокошки. Сцементированы они поэтикой абсурда и политической актуальностью темы сбрендившего, сошедшего с катушек общества. Серия не лучше и не хуже его же других. Однако Пепперштейн – художник известный в мире, и потому беспроигрышный для укрепления статуса премии ход – вручить главного «Кандинского» именно ему, а не куда более тонким и куда менее плакатным художникам группы МишМаш (их серия о философии травмированных картин, на мой взгляд, лучшая среди номинантов).

Замечательно афористичная фраза коллекционера Максима Боксера «мы не провинция, скорее – периферия» пришла на ум во время церемонии награждения лауреатов в бывшем кинотеатре «Ударник», а теперь здании культурного фонда BREUS – учредителя Премии Кандинского. Эстетски придумана динамически меняющаяся сценография, в которой на глазах у зрителей рабочие на стремянках вешали щиты-экраны и разукрашивали краской из баллончиков графическую проекцию «Ударника», превращая здание в произведение стрит-арта. А вот монологи номинантов с экранов воспринимались через силу. И снято старомодно, и вопрос, на который все отвечали «что есть образ музея сегодня» какой-то претенциозный и одновременно замшелый. Лучше всего на него ответил в форме граффити на стене отличный художник – номинант среди молодых – Тимофей Радя. Он написал «Музей глупых вопросов».

А ведь в роликах о номинантах Terner Prize-2014 никакой наивной риторики и выспренности нет и в помине. Они отлично сняты и элегантно представляют собственно дело каждого из номинантов: как он работает, какие темы ему важны, какие методы и язык коммуникации.

От скуки на церемонии «Кандинского» спас отличный саунд- и видеоперформансист, музыкант Кирилл Иванов и его группа СБПЧ. Ему бы тоже не мешало премию вручить. За мастерство зажечь и жечь.

Фотографии: Премия Кандинского, Tate Britain, Сергей Хачатуров

Добавить комментарий Отменить ответ

Connect with:

Комментарий

Ваше имя