#Инсталляция

А теперь не смотри

1 131        0        FB 0      VK 8

Ольга Дерюгина расспросила художников Дмитрия Кавко, Кирилла Савченкова, Дмитрия Окружнова и Мария Шарову, Дашу Трофимову и главную хранительницу музея «Гараж» Алесю Веремееву о том, где хранят и как утилизируют габаритные инсталляции.

05.07.18    ТЕКСТ: 


Дмитрий Кавко, художник

Выставка «Приобретенная беспомощность»
ЦТИ «Фабрика»

Инсталляцию я собирал почти 3 месяца, приезжал на площадку один или два раза в неделю. После закрытия выставки я разобрал всю конструкцию за три часа.

Я считал свою инсталляцию объемной живописью, где вместо красок я использую мусор, палки, ткани, скульптуры, поэтому мне было важно собирать конструкцию самому. Кроме того, никакого плана или представления о том, что должно получиться в финале, у меня не было. Я просто раз за разом усложнял, расширял, наращивал основную композицию, стараясь заботиться о мелких деталях. Для меня это был самый ценный процесс. Мне кажется, что за эти три месяца строительства я вырос как художник на несколько левелов.

С технической точки зрения проблем и сложностей у меня не было. Я сам придумывал приспособления, которые облегчали мне сборку достаточно крупных и тяжелых деталей, это было интересный челендж, так как я редко что-то делаю своими руками. Это было частью задумки, так как в тот момент я был воплощением одного из своих персонажей, который радуется вот этой вот свободе создавать сложные конструкции криво, неправильно, небрежно и без специальных навыков. Тяжелее всего мне давалось осмысление того, во что превращается мой гигантский объект, понимание того, есть ли у всего этого финальная сборка и необходимый для меня смысл.

Основа инсталляции — это мусор, который я собирал на территории «Фабрики». Но какие-то материалы я покупал. Например, для модели шестнадцатиэтажного дома мне нужен был строительный утеплитель с определенными характеристиками. Покупал еще какие-то ровные дощечки для подставок под скульптуры и весь крепеж. Часть материалов я взял со своей прошлой выставки. В ход пошли части подиумов, сотовый поликарбонат, металлические рамы. Одну большую работу с принтом я разрезал на части и тоже использовал как строительный материал. Мне показалось интересным использовать буквальные материальные цитаты из других моих проектов.

Выбор материалов зависит от идеи. Я не первый раз работаю с мусором, мне он кажется довольно интересным материалом со множеством отсылок и смыслов. Ну, и конечно, он доступен. Я обычно сразу обхожу все дворы вокруг того места, где мне предстоит сделать объект, в поисках строительных материалов. На ближайших помойках можно найти много полезного для искусства. Люди часто выбрасывают то, что можно еще многократно использовать.

95 процентов своей инсталляции я выбросил обратно в мусорные контейнеры. У меня остались какие-то скульптуры, и именно их я и хотел сжечь. Сжечь не получилось, так как у меня сейчас ни на что не хватает времени и сил. Я хотел сначала оцифровать все скульптуры, а потом их вывезти на какой-то полигон и там сжечь. Но это все требует усилий. Купить бензин, вывезти все скульптуры на машине, сделать документацию и так далее. У меня хватило сил только разобрать инсталляцию и отвезти остатки на склад. Потом еще пару месяцев мне не хотелось думать о выставках.

Идея о сожжении работ появилась потому что я уже понимал, что мои скульптуры никому не будут нужны. Обычно они просто лежат, пылятся и разрушаются. Я арендую небольшой склад, где хранятся какие-то мои крупные работы, но туда всё не поместится. Кроме того, я по опыту знаю, что могу хранить свои работы несколько лет в надежде, что они будут иметь для кого-то ценность в будущем, но потом просто собираю их в мешки и коробки и выкидываю в ближайший мусорный контейнер. Так что в этом случае я сразу хотел избавить себя от этого груза, но не получилось. В дальнейшем я планирую вернуться в цифровое пространство. Цифровые скульптуры гораздо проще хранить.

Кирилл Савченков, художник

Проект «Office of Sensitive Activities / Applications Group»
ММСИ. В рамках совместной программы с фондом V-A-C «Карт-бланш»

Проект готовился достаточно долго. В течение полутора лет я вынашивал идею — за это время она, разумеется, трансформировалась.

Монтаж длился примерно две недели. Монтажная бригада состояла из 4 человек. Это был довольно трудоемкий процесс (установка зеркал, разъемных конструкции, создание фальш-стен, а еще надо было положить ковролин и закрыть окна — они где-то были заклеены, где-то — нет: я учитывал, как свет будет падать и отражаться). Многое я смоделировал в 3D заранее. Конечно, на месте многое пришлось корректировать: что-то не сходилось, размеры не совпадали с планом и т. д.

Я работаю с материалами, которые так или иначе связаны с машинным производством, модульностью. Например, алюминий и модульные монтажные системы из него мне были именно этим интересны. Или вот я также использовал ecoshape. Мне очень понравилось название и принцип, на котором основана форма этого материала. Это такой круглый монтажный профиль, из подобных модульных систем можно собрать всё, что угодно — кто-то из него делает аквариумы, кто-то — выставочные стенды, а кто-то — роботов. Плюс стекло: мне было важно, что есть отражение, зеркальность. Плюс природные материалы: фульгурит, глина, растения. Голова Йети была сделана из глины — из-за чего она становилась процессуальным объектом, рассыпалась по ходу выставки. Цветы за время экспозиции тоже медленно увядали. То есть таким образом в экспозиции проявлялись маркеры времени. Это было важно для концепции всего проекта в целом — у выставки не было зафиксированного состояния. По ходу того, как происходил демонтаж, она завершалась. Постепенно сама выставка демонтировалась, так что было неясно, какой момент важнее: когда все предметы были на месте или когда оставались лишь воспоминания о них и перформативная ситуация. Чтобы все эти трансформации посмотреть и посетить экскурсии и перформансы, зрителю надо было постоянно возвращаться — что, понятное дело, почти никто не делал. То есть сама выставка была в каком-то смысле невидима. Я маркирую это словом «мутация».

Экспозиция на первом этаже была задумана мной как своего рода полигон — вернее сказать, как макеты для подготовки к ближнему бою в реальный размер. И это тоже, в свою очередь, диктовало тип используемых материалов.

Проект учитывал архитектуру помещения (2 этажа, 7 залов). Каждый зал соответствовал определенной ментальной модели, через которую мы рассматриваем существование в комплексной волатильной реальности. Такая модель иногда может подразумевать либо трансформацию отношений между человеком и объектом, либо между знаниями и данными, либо между политикой и технологией и т. д. И, конечно, сценография проекта достаточно комплексная. Такой проект подразумевает адаптацию, однако, ясно, что при переносе в другое пространство проект сильно трансформируется.

Часть инсталляции после демонтажа восстановлена повторно быть не может, только с некоторой глубокой адаптацией. Какая-то часть разборных конструкций хранится в итоге на складе у коллег. Кому-то из художников удается отдать масштабные инсталляции в дар музею, но, кажется, такая история не является распространенной.

Групповой проект
ТЦ Интервенция

Дмитрий Окружнов и Мария Шарова, художники

Инсталляция «Стена» в рамках выставки «Групповой проект»
ЦТИ «Фабрика»

В «Групповом проекте» не Фабрике у нас выставлялась инсталляция «Стена», точнее — даже две трети этой инсталляции, потому что одна треть не уместилась в экспозицию. Инсталляция «Стена» — это полимерный баннер высотой 3 метра и длиной 20 метров, на котором напечатаны пиксели (информационный мусор в интернете) и нарисован акрилом реальный мусор. Эту работу мы делали для выставки «ТЦ Интервенция» в торговом центре Ривьера.

Использование в работе печати на полимерном баннере неслучайно. Его часто используют в рекламе, задача которой всячески привлечь наше внимание к тому или иному товару или услуге. А на деле, служащей занавесом для отвлечения нашего внимания от более необходимых вещей. Мы же нарисовали на нем не товар, а то, что остается от его потребления. Небольшая насмешка над зрителем. А живопись по печатной поверхности придает материальность и тактильность, присущую произведению искусства.

Самое сложное в этом проекте было нарисовать мусор. Он расположен фризом по низу всего баннера. В мастерской мы расстилали баннер на полу по 3 метра, больше не позволяла мастерская, рисовали видимую часть, а потом закручивали её в рулон. Потом раскатывали следующие 3 метра. И так пока все 20 метров баннера не закончились. Целиком всю работу мы увидели только на выставке. Работали над ней около двух недель. Для хранения и транспортировки баннер вполне удобен. Скручен в рулоны. Так и хранится в нашей мастерской.

Проект «Стена» — это не первый наш опыт работы с живописью по поверхности полимерного баннера. В 2015 году у нас в ММСИ была выставка «В окружении действительности». Все залы и коридоры выставочного пространства были занавешены баннером, образовывались ниши и складки. Высота тоже была 3 метра, а вот длина — больше 100 метров. Вся инсталляция поделена на 13 частей, которые могут выставляться как вместе, так и порознь. Она тоже у нас хранится в 5 рулонах. Что-то лежит в мастерской, что-то — в коридоре. Отдельные части инсталляции выставлялись в Москве, Санкт-Петербурге и Берлине. Перевозить их очень удобно. Места в скрученном виде занимают мало, а в развернутом — полноценная крупная работа.

Trofimova Darya_приложение_3

Даша Трофимова, художник

Инсталляция «Мнимая кожа» в рамках дипломной выставки «8 уровень» Школы им. А. Родченко
ЦСИ «Винзавод»

Моя инсталляция «Мнимая кожа» выставлялась на дипломной выставке Школы имени А. Родченко на Винзаводе в июне 2017 года. Она представляла собой комнату в форме спирали (4,5 метра в ширину и 3 м в высоту), в которой воспроизводились аудиозаписи — документальные истории от первого лица об изнасиловании девушек незнакомыми людьми. Внутри был тусклый свет и перегородки со звукоизоляционным фигурным поролоном.

На создание работы ушло два года, в течение которых я собирала истории и думала над формой работы. Построение конструкции заняло неделю. Изначально планировалось, что конструкцию за четыре дня полностью построит бригада из трех строителей и меня в качестве подмастерья. Однако, все пошло не по плану и наша «дрим тим» бригада проработала всего три дня, один из которых практически прошел впустую из-за задержки доставки досок для каркаса. А потом бригадир, несмотря на свои обещания выполнить работу за 4 дня, покинул площадку на третий день, не только не завершив строительство объекта, но и захватив с собой всю бригаду строителей. И я осталась в одиночестве с каркасом, который нужно было заполнить стекловатой для звукоизоляции, обшить сверху ДВП и ковролином, сделать все конструкции внутри, проводку для звука и света, покрасить все снаружи.

Каждый день я звонила своим друзьям в поисках помощи. Также мне пришлось нанять одного строителя (мне подсказала его бригада, которая работает с МАММ и которая делала конструкции для дипломной выставки ШР на Винзаводе) — Славу (пусть все знают его имя), который заменил мне всю бригаду и оказался очень крутым профессионалом. Он и сдал готовый объект.

Самым сложным в процессе создания работы, лично для меня (для строителей сложной была задача построить конструкцию в виде спирали), было научиться отпустить свой перфекционизм — понять, что строя огромный объект за минимальную сумму, можно забыть об идеальном результате.

Trofimova Darya_приложение_2
Trofimova_Darya_приложение_1

Материалы для инсталляции мне помогал выбирать Саша, который мне конструировал каркас и строил три первых дня. Его я нашла в группе «Продакшн на коленке» в Facebook. Наша задача была такова: за относительно минимальную сумму в относительно минимальный срок построить комнату, где можно было бы проигрывать аудио — соответственно, нужно было обеспечить хорошую звукоизоляцию, насколько это было возможно. Каркас было решено строить из дерева (для устойчивости), а внутрь этих деревянных коробов заложить стекловату (для звукоизоляции). Сверху стены зашивались ДВП, просто потому что это был самый дешевый материал, Однако такой выбор материала позже сыграл со мной злую шутку: и из-за влажности на площадке его сильно повело волнами. Внутри комнаты поверх ДВП крепился ковролин в качестве дополнительного слоя для звукоизоляции, создавая тактильную, немного колючую поверхность. На потолок денег уже не оставалось, да и бригада моя полноценная уехала, поэтому потолок закрывался всем, что мы нашли со Славой на помойке Винзавода — главное, чтобы не было дыр и звук не уходил из комнаты и не входил из зала.

Выставка шла всего десять дней — примерно столько же, сколько шел монтаж. Еще на монтаже я стала продумывать демонтаж, потому что комнату 4,5 метра в ширину и 3 метра в высоту в домашнюю кладовку не уберешь до лучших времен.

Было придумано три варианта.

Первый и самый затратный: снять гараж минимум за 4 тысячи рублей в месяц и хранить это все там, дожидаясь пока все галереи мира захотят выставить это у себя.

Второй — распродать материалы на Авито, но это было сложно сделать с точки зрения логистики. Демонтаж шел всего два дня, и все было связано с заездом на территорию Винзавода.

И третий вариант, которым я и воспользовалась: Саша (строитель) на тот момент строил себе дом в Подмосковье, и у нас была с ним номинальная договоренность, что если все пройдет хорошо, то он наймет машину и рабочих, демонтирует это все и увезет к себе на строительство бани или кухни, за это он сделает скидку на свои услуги. По факту прошло все не очень хорошо, да и размер скидки я не могла оценить, так как я плохо разбираюсь в строительной индустрии. Тем не менее, я решила отдать ему все, за исключением некоторых деталей — таких как ковролин и внутренние конструкции. Использованную стекловату Саша тоже отказался забирать, и ее забрал для звукозаписывающей студии Игорь Вязаничев — преподаватель из Школы Родченко. Так что сейчас моя инсталляция, в которой звучали истории про изнасилование, является частью чей-то бани и студии звукозаписи.

spider-3125-Haus-der-Kunst-MG-1_LG

«Паук», 1997. Ретроспектива Луиз Буржуа в музее современного искусства «Гараж». Фото: Buro 24/7.

Алеся Веремьева, главный хранитель музея современного искусства «Гараж»

В процессе приёма работ на выставку или в фонд музея мы стараемся собрать как можно больше информации об объектах, в идеале — проводим интервью с художником. Выясняем происхождение материалов. Нередко бывает, что это материалы, которые уже начали разрушаться или через некоторые время начнут приходить в негодность. И, вероятнее всего, какую-то часть (многосоставной) работы с течением времени придется заменить, поэтому очень важно выяснить что это за материалы, марку изготовителя, контакты мастерской или фабрики, принимавшей участие в создании работы, чтобы была возможность позже отреставрировать или заменить какие-то части. Конечно, это не всегда работает, потому что иногда первоначальный объект может нести в себе довольно серьезную концептуальную (ассоциативную) нагрузку и бывают случаи, когда ничего заменить нельзя — тогда нам важно сохранить цельность произведения, не вмешиваться в те процессы, которые с ней происходят со временем. Иногда старение, обветшание материи предполагается самим художником — к примеру, когда у нас была выставка Луиз Буржуа, все элементы на ней были аутентичными и несли в себе следы времени, поверхность дверей разрушалась, краска отслаивалась. Но так и было задумано автором.

Самый проблематичный объект (в плане хранения и утилизации) сложно выделить — каждый раз кажется, что новый проект сложнее предыдущего. Пожалуй, наиболее сложными являются крупногабаритные и многосоставные объекты. Как правило, большинство вещей приезжают к нам в огромных контейнерах. Допустим, «Паук» той же Буржуа приехал к нам в контейнере по морю — потому что такие хрупкие вещи невозможно транспортировать на самолете или машине.

Отдельную сложность порой представляет документация (инструкция по сборке) — хорошо, если она есть. Но иногда бывает, что ее нет — и тогда сборка работы может представлять собой нетривиальную задачу. Бывает и что документация не соответствует действительности.

В случае Garage Atrium Commissions у нас были разные варианты утилизации, но тут всё зависит от условий договора, который заключается с художником. Бывает, что права на работу не передаются музею — и это значит, что следует уничтожить инсталляцию после завершения выставки и зафиксировать процесс уничтожения (и отправить документацию художнику или его студии в качестве доказательства). При этом, в договоре обычно подробно не прописывается, как именно следует утилизировать (если материал не является каким-то потенциально опасным в случае неккоректной утилизации или переработки) — по крайней мере, я не встречала такого на практике.

«Хвост виляет кометой». Инсталляция Ирины Кориной в рамках программы Garage Atrium Commisions. Фото: музей «Гараж»

«Хвост виляет кометой». Инсталляция Ирины Кориной в рамках программы Garage Atrium Commisions. Фото: музей «Гараж»

Например, инсталляция Ирины Кориной была полностью разобрана и утилизирована. Металлоконструкции были отданы на металлолом, некоторые части инсталляции — текстильное полотно — художница забрала. С архитектурной частью было невозможно никак иначе поступить: металлическая основа размером с трехэтажное строение была сварена на месте.

Способ утилизации во многом зависит от материалов — если материалы можно отдать на переработку, то мы так и стараемся делать.

Инь Сючжэнь-artguide1Инь Сючжэнь-artguide2

Инсталляция Инь Сючжень «Медленное действие» в рамках программы Garage Atrium Comissions, 2016.

С Инь Сючжэнь тоже была довольно интересная история. Для ее масштабной инсталляции сотрудники «Гаража» в течение нескольких месяцев собирали одежду красного и белого цвета по секон-хэндам, знакомым, в конце концов, по собственным шкафам — материала требовалось очень много. Художница хотела, чтобы после завершения проекта мы эту «оболочку» ей передали в Китай, но в итоге из этого ничего не вышло — все-таки тканные материалы довольно быстро пришли в негодность в ходе проекта. Это, в принципе, довольно распространенная проблема с интерактивными объектами — как правило, они быстро выходят из строя в ходе взаимодействия с посетителями.

Инсталляция Владимира Серезнева в рамках первой триеннале российского современного искусства музея «Гараж». Фото: музей «Гараж».

Инсталляция Владимира Серезнева в рамках первой Триеннале российского современного искусства музея «Гараж». Фото: музей «Гараж».

Другой интересный пример — это работа «Метрополис» Владимира Селезнева, изображавшая топографию города и выставлявшаяся в рамках Триеннале. Инсталляция была целиком сделана из мусора и отражала свет в специальном освещении. Что интересно, весь этот мусор приехал к нам — тщательно упакованный — в коробках из Урала, а не собирался на месте. С такими материалами (б/у), конечно, могут происходить всякие непредвиденные казусы — допустим, какой-то момент в ходе выставки одна из банок (из-под кефира?) у нас взорвалась.

Добавить комментарий

Новости

+
+

Загрузить еще

 

You need to log in to vote

The blog owner requires users to be logged in to be able to vote for this post.

Alternatively, if you do not have an account yet you can create one here.