#Есть мнение

О мигрирующих
телах и феминизме
от первого лица. Размышления по мотивам программы D’EST

1 504        0        FB 0      VK 2

Уходя от критического разбора отдельных произведений и выступая в качестве вовлечённой зрительницы — художницы, куратора, живущей на территории постсовесткой России, Ольга Дерюгина рассказывает о программе видеоарта PROLOG: O’ MYSTICAL EAST AND WEST в рамках онлайн-фестиваля D’EST.

26.09.18    ТЕКСТ: 
Sasha Litvintseva, EXILE EXOTIC. 14′, 2015, UK/Russia

Sasha Litvintseva, EXILE EXOTIC. 14′, 2015, UK/Russia

Программа платформы видеоарта из стран бывшей Западной и Восточной Европы D’EST строится вокруг точки историко-идеологической пересборки: 1989 год — разрушение Берлинской стены, 1991 год — распад Советского Союза.

Коллективное тело — созданное не только на уровне официальной мифологии государств, но и присутствовавшее на уровне бытовых, повседневных практик, допустим, коллективного труда — распадается. Как и образ внешнего Другого.

Органицистская метафора общества как тела неоднократно появлялась и трактовалась на различный лад в европейской культуре и антропологии. Её назначением было подчеркнуть цельность и слаженность работы системы, а также взаимосвязанность составляющих ее частей. Разумеется, ничто не бывает столь подверженным переменам, чем формы притязания на универсализм. Образ коллективного тела постоянно мутирует, неизменной остается лишь следующая диспозиция: нечто внешнее по отношению к телу является потенциально враждебным, а само по себе тело будто бы гармонично. То есть тело как метафора призвано маркировать символический разрыв между «внешним» и «внутренним», между «природой» и «культурой». Относительно последнего Брайн Тернер отмечает [1]Bryan S Turner. Recent Developments in the Theory of the Body. // The body: Social process and cultural theory. — Sage, 1991. – 1-35., что определение общества и сама социальность начинается с табу. Иначе говоря, общность коллектива, выражаемая через образ тела, складывается за счет формирования пространства исключения.

Вплоть до 1960-х годов тело в мировой культуре, переживая множество приключений, остается лишь образом-символом, не вызывая вопросов о самом себе, о своей материальности. Впервые эта логика оказывается нарушена благодаря событиям 68-го, сексуальной революции, действиям феминисток второй волны и появлению перформативных практик — когда внезапно тело становится носителем революционного потенциала, в котором материальное и символическое неразделимы. Бунтующая плоть противостоит коллективному телу-абстракции.

Когда коллективное тело распадается — индивидуальное тело обнаруживает себя на пересечении различных, порой противоборствующих систем, иерархий и идеологий. Протестный потенциал конвертируется в каждодневный труд по построению собственной идентичности.

В работах, представленных в программе PROLOG: O’ MYSTICAL EAST AND WEST под кураторством Ксандры Попеску (Xandra Popescu), вопросы идентичности и культурной памяти неотделимы от вопросов биополитики. Тело обнаруживает себя в треугольнике «традиция — мигрирующее тело — медиа-образ». Традиция обращается к статичному символьному ряду прошлого, нормам и ритуальным повторениям. Под «мигрирующим телом» я понимаю всякое тело, находящееся в движении, тело, стремящееся преодолеть нормативы, или тело, «выпавшее» из традиции. Медиа-образ, в отличие от образа традиционного, не статичен и не является обобщением, он представляет собой документацию некого действия, совершенного телом-в-движении. Конечно, это действие может быть спланированным и инсценированным, но важно, что оно — след реального физического тела.

Ioana Cojocariu, BODY EXPERIENCE KNOWLEDGE. 19′, 2013, SWEDEN
Ioana Cojocariu, BODY EXPERIENCE KNOWLEDGE. 19′, 2013, SWEDEN
Ioana Cojocariu, BODY EXPERIENCE KNOWLEDGE. 19′, 2013, SWEDEN

Ioana Cojocariu, BODY EXPERIENCE KNOWLEDGE. 19′, 2013, SWEDEN

Ioana Cojocariu, BODY EXPERIENCE KNOWLEDGE. 19′, 2013, SWEDEN

Биополитика заставляет нас постоянно переключаться между различными регистрами: между телом в символическом пространстве, воплощающем ценности той или иной социальной группы, телом моим, реальным, которое нуждается в постоянном освоении, заботе и познании, и — его медиа-образом.

* * *

В размышлении о мигрирующем теле точками опоры для меня являются материалистическая концепция свободы Элизабет Гросс и фигура парии в трактовке Ханны Арендт.

Элизабет Гросс в своем эссе Feminism, Materialism, Freedom [2]Grosz E. Feminism, Materialism, Freedom. // Realism Materialism Art.— Sternberg Press/Center for Curatorial Studies Bard Collegeollege, 2015. – 47-60. предлагает трактовку свободы с опорой на новые материализмы и идеи феноменолога Анри Бергсона. Гросс разрабатывает концепцию «свободы к» в противовес доминирующей (в частности — в феминистском дискурсе) «свободы от»: философ предлагает выйти за пределы традиции мыслить агентность и свободу через субъективность, а значит — и через рациональность; и через операции внешнего «присуждения» свободы субъекту. Элизабет рассматривает «свободу к» (freedom to) как возможность (capacity) совершить действие. Для Гросс жизнь разворачивается как процесс становления. Разбирая понятие «возможности» (possibility), она критикует и сторонников детерминизма, и либертарианцев: если для детерминиста из двух опций (действия) a или b возможной будет только одна, то для либертарианца и a, и b — равнозначные опции. Но для Гросс возможность не может быть гипотетической, отделенной от тела и действия — лишь после того, как акт был совершен, мы можем говорить о том, что это было возможно. Возможность следует за актуальностью. Таким образом мы приходим к понятию свободы, которая не связана с выбором. И далее философ пишет: «Свобода не имеет предзаданного содержания; она не может иметь определения», — и цитирует Бергсона: «любое позитивное определение свободы будет означать победу детерминизма». Для Гросс свобода реализуется не через разум (он неотделим от тела), а через тело и благодаря его возможности к действию.

Но в концепции Гросс нет места для истории и социального измерения — если жизнь понимается как непрерывное становление, то начальная и конечная точка движения становятся не важны. И ладно бы, но... кем бы ни были — мхом, оленем или человеком — у всех живых сущностей есть сенсоры [3]Об этом можно прочитать подробно у Jennifer Gabrys, Program earth, с помощью которых мы реагируем на изменение состояния окружающей нас среды и состояния нашего собственного организма. То есть помимо самого события, всегда существует еще некий документ события. След, который влияет на другого актора и оказывается каким-либо образом запечатлен с помощью материального носителя (который может быть органического или неорганического происхождения). Получается, действие не только происходит и влияет на исполнителя, оно также продуцирует собственный образ; действие — это еще и проекция, наслаивающаяся на другие акты и акторов. Такой образ в рамках человеческих культур не менее важен, чем само действие. Без образов невозможна навигация в мире становящейся материи.

Sasha Litvintseva, EXILE EXOTIC. 14′, 2015, UK/Russia

Sasha Litvintseva, EXILE EXOTIC. 14′, 2015, UK/Russia

Sasha Litvintseva, EXILE EXOTIC. 14′, 2015, UK/Russia

Sasha Litvintseva, EXILE EXOTIC. 14′, 2015, UK/Russia

Образ в отсутствие агента, способного реактуализировать его, превращается в плейсхолдер, символ, потерявший связь с референтом. Призрак. Однако в образ нельзя вдохнуть новую жизнь: именно потому, что он является результатом конкретной конфигурации обстоятельств, действий и участников. Действие образа всегда лежит в прошлом. Именно поэтому невозможно использовать его как символ, относящийся к будущему — при каждой последующей попытке буквального воспроизведения мы наблюдаем деградацию образа (наглядный пример — деградация файла в формате jpeg при каждом новом его редактировании).

Фигура парии мне кажется важной именно в связи с постановкой вопроса об истории: для Арендт пария — это тот, кто знает свою историю, но, находясь в движении, в миграции, утверждается в не-принадлежности к какому бы то ни было сообществу. Пария отказывается жить утраченным, но и не соглашается ассимилироваться в отличие от парвеню. Его (ее) свобода — в том, чтобы быть хранителем образов, но не их заложником [4]Подробный разбор Михаила Ямпольского в «Журнальном зале» http://magazines.russ.ru/nlo/2004/67/iam4.html.

* * *

Телу мигранта не предписаны никакие локальные культурные коды. Потому телесный код попрошайки связан с практикой унижения и самоконтроля — в видео Ioana Cojocariu уличная попрошайка Рита говорит о том, как болит её тело, но чтобы избавиться от этой боли, нужно иметь дом, где ты можешь расслабиться и перестать контролировать собственное тело.

В работе Exile exotic Саши Литвинцевой мигрирующее тело показано в комичной ситуации — для изгнанника единственным способом вернуть себе воспоминание о родной стране оказывается коллективное потребление мифа, созданного для туристов.

Две работы представляют собой документацию танца — Гери Джорджиева (Gery Georgieva) затрагивает тему культурной апроприации и (само)экзотизации, а Ивана Младенович (Ivana Mladenović) показывает движение молодой танцовщицы Кристины Пучеан (Cristina Pucean) в замедленной съёмке, утрируя силу медиа-образа.

Ivana Mladenović,MISS PIRANDA. 12′, 2015, ROMANIA
Ivana Mladenović,MISS PIRANDA. 12′, 2015, ROMANIA
Ivana Mladenović,MISS PIRANDA. 12′, 2015, ROMANIA

Ivana Mladenović, MISS PIRANDA. 12′, 2015, ROMANIA

Каждая из работ, представленных в Прологе, достойна подробного разбора, но я намеренно ушла от критического разбора отдельных произведений, выступив в качестве вовлеченной зрительницы — художни_цы, куратор_а, живущей на территории постсовесткой России.

Мне очень нравится, что эта платформа существует в пространстве интернета, где ее может посетить любой желающий, но при этом она явно маркирована как художественная. Лейбл «это искусство» иногда оказывается весьма удобным и полезным защитным фильтром для авторов «неудобных» высказываний — минимальная мембрана между телом художника и медиа-образом.

Как мы понимаем, тело в медиа пространстве отчасти живет по инициируемому автором сценарию; отчасти оно начинает обрастать собственными легендами.

Социальные медиа проявляют кое-что интересное: с одной стороны, они учат нас не бояться своих желаний, смело и отчетливо формулировать свои запросы. Это тот случай, когда слово равно вектору действия. Запросы на действие, как правило, воспринимаются аудиторией положительно и часто находят свое воплощение по ту сторону экрана.

Но едва только речь от первого лица оказывается связана с социальной критикой (особенно с феминистских позиций) — эффект происходит скорее обратный желаемому, и вектор внимания оказывается направлен на саму личность, производящую высказывание.

Феминистское высказывание в постсоветском пространстве (как и в любом другом, впрочем) неизбежно вырастает из собственного опыта. Твой собственный опыт заставляет тебя выступить с высказыванием, но как только ты начинаешь говорить в публичном поле от первого лица, то становишься медиа-образом. И здесь начинается удивительное и, вместе с тем, очевидное: вместо переноса ситуации вовне, экстраполирования (то, чего желает говорящая/ий), ситуация препарируется до мельчайших подробностей, неминуемо скатываясь в медиа срач.

Когда личное становится политическим, почти любое твое действие может стать прецедентом или курьезом. Медиа-образ в свою очередь тоже начинает влиять на твой повседневный стиль поведения. Очень часто ты оказываешься в ситуации невозможного выбора: потратить свои ресурсы (время и энергию) на то, чтобы в очередной раз выступить с пояснением своей позиции, с объяснением того, почему слова и/или действия оппонента тебя задевают и т.п.; или же сохранить свои жизненные ресурсы на то, чтобы не застревать в одном моменте из-за какой-то тормозящей тебя нелепости и строить свою жизнь дальше, ведь если выплескивать так свою энергию на каждом шагу, то тогда откуда найдутся ресурсы на какой-то глобальный прыжок, на то, чтобы чувствовать себя не Дон Кихоткой, сражающейся с необъятностью и неисчерпаемостью патриархальных стереотипов, а просто спокойно и в комфортном темпе двигаться и развиваться в том, что тебе нравится?

Мне сложно писать этот текст в отстраненном ключе. Я прокручиваю в голове свой опыт последних нескольких лет и рассказы моих близких подруг, однако высказывание от первого лица ввиду вышесказанного я вижу невозможным.

Хорошо, что есть искусство, где тревожащий опыт может быть пережит и отделен от твоего утомленного тела, алчущего трансгрессии, но навсегда замкнутого в треугольнике между традицией, становлением и медиа-образом. Хорошо, что есть искусство, где сходства с реальными акторами могут быть случайными, но говорящими.

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] Bryan S Turner. Recent Developments in the Theory of the Body. // The body: Social process and cultural theory. — Sage, 1991. – 1-35.

[2] Grosz E. Feminism, Materialism, Freedom. // Realism Materialism Art. — Sternberg Press/Center for Curatorial Studies Bard Collegeollege, 2015. – 47-60.

[3] Gabrys J. Program earth: Environmental sensing technology and the making of a computational planet. — University of Minnesota Press, 2016.

[4] Ямпольский М. Сообщество одиночек: Арендт, Беньямин, Шолем, Кафка. // НЛО. — 2004. — № 47.

Добавить комментарий

Новости

+
+

Загрузить еще

 

You need to log in to vote

The blog owner requires users to be logged in to be able to vote for this post.

Alternatively, if you do not have an account yet you can create one here.