#Йоффе Алиса

«Я официально обнажена»

2 000        0        FB 0      VK 1

В Нижнем Новгороде открылся проект Алисы Йоффе «Адрес?», посвящённый образу современной богемы, скитаниям и сообщающимся позициям художника и зрителя. Мария Ласкина поговорила с художницей о стирании границ, транформации опыта кураторства и жизненной позиции.

20.01.20    ТЕКСТ: 
Алиса Йоффе на открытии выставки Curated by Alisa Yoffe в Aperto Raum, Берлин, 2019 // Фото: Karina Ekizler-Kirillova

Алиса Йоффе на открытии выставки Curated by Alisa Yoffe в Aperto Raum, Берлин, 2019 // Фото: Karina Ekizler-Kirillova

Мария Ласкина: Начать бы мне хотелось с того, что, судя по соцсетям и последним интервью, твоя жизнь довольно сильно изменилась за последние несколько лет. Что тебя к этому подтолкнуло? Что произошло?

Алиса Йоффе: А какие изменения ты видишь?

МЛ: Например, смена тусовки. В фотокниге Игоря Мухина «Богема» ты представлена «панк королевой», а сейчас, в одном из последних интервью, ты говоришь: «Я не пью, не курю и ничего не употребляю», и что главное для тебя – это работа.

АЙ: Да, я решила не только не поддерживать табачных, алкогольных производителей и производителей наркотических веществ, я решила использовать свой мозг на максимум. Когда-нибудь он перестанет работать и патологоанатомы констатируют мою смерть. Зачем мне, будучи живой, отключать свой мозг? Я занимаюсь искусством и не трачу себя на пустые действия.

МЛ: Изменились ли в связи с этим твои художественные, эстетические ориентиры в искусстве?

АЙ: Да, в процессе работы я поняла, что прежде меня ограничивала моя фиксация на таких оппозициях, как правое и левое, коммерческое и некоммерческое. Всё правое и левое одновременно, в зависимости от того, куда ты сдвигаешься на сантиметр — вправо или влево. Моя прежняя позиция была наивной. Сейчас мой выбор — взгляд над ситуацией. Только беспристрастно, как камера фотоаппарата, я могу зафиксировать происходящие современные мне события, не вовлекаясь, не испытывая относительно них какие-то эмоциональные переживания.

игорь музин 2016

Алиса Йоффе в своей мастерской в ЦСИ «Фабрика», 2016 // Фото: Игорь Мухин

МЛ: Панк-рок как позиция жив в России?

АЙ: Я думаю, что для тех, кто живёт по панку, — да. Панк – это эстетика, направленная на быструю и стремительную смерть, красивое сгорание во время падения. Но когда ты начинаешь падать, понимаешь, что организм отравлен. Ты теряешь производительность. Сложно работать. Ведь для того, чтобы что-то рисовать, особенно большие работы, мне нужна энергия. Силы, для того чтобы залезть на стремянку, перетащить её с одного места на другое.

МЛ: Три твоих последних выставки — это групповой проект «Что такое красота, я не знаю» в König Galerie (Берлин), выставка в пространстве Aperto Raum (Берлин),твой опыт кураторства, в том числе, и других художников, а также выставка «Адрес?» в Нижнем Новгороде в галерее Futuro, где ты курируешь саму себя. В какой роли тебе было наиболее комфортно и что ты думаешь по поводу отношений «куратор – художник»? Движение в сторону самокураторства осознанное или случайное?

АЙ: Когда выставка кураторская, то это такая метапозиция, особенно в случае с Каспером Кёнигом. понимала, что выставка касается политики, но не настолько, насколько моя работа может сделать её политической. Мне хотелось довести свою работу до радикальной простоты, когда ты входишь и видишь двуглавого орла — то то, чего ждут от России, чего боятся. В одной лапе у него автомат Калашникова, а в другой коктейль Молотова. Мне кажется, что это похоже и на образ художника. Именно такого метода от него ждут. Или мне казалось, что этого ждут. Каспер был прекрасным режиссёром этого шоу. И он очень талантливый. Тогда у меня и появилась амбиция сделать самой такое же шоу, посоревноваться с ним.

Алиса Йоффе в резиденции в галерее 9Б. Ноябрь 2019 — февраль 2020, Нижний Новгород. Оператор Дмитрий Стуковников, режиссёр Виталий Акимов

МЛ: Проект в пространстве Aperto Raum многоплановый и состоит из картин и газеты. Расскажи, как вы с владелицей галереи пришли к такому решению?

АЙ: Лена Юшина сказала, что также выпускает газету, и во время моего шоу как раз должен выйти 3-й выпуск. Тогда я предложила наполнить её своим контентом. Я наполнила её несвежими новостями из своей жизни и своими изображениями, представленными на этой выставке. Несвежие новости —фотографии Игоря Мухина, документирующего процесс производства работ. Саму выставку я построила по принципу диалога «мужское/женское», там есть определённый ритм — раз-два, раз-два, раз-два-три — две работы составляют одну. Две работы на одной стене — два мужчины один с улыбкой, другой с пенисом и с галстуком.
На второй стене, как бы отзеркалено крупные женские портреты:один с клоунской улыбкой и с пенисом, повисшем вверху, с каплями спермы, которая летит вниз, в рот, другой — это же лицо немного трансформированное, раздутые щёки, потёкшие глаза.

Газета была растиражирована и брошена на пол. Она была в такт размножению, готовой к распространению. Также и образы, нарисованные с помощью digital: можно сделать миллион улыбок у одной Моны Лизы.

МЛ: К слову про дерзко, пенисы в России — это дерзко, а пенисы в Европе — это тоже ещё дерзко?

АЙ: Реакция на пенисы у людей одинаковая, потому что чувства, которые они испытывают, сексуальные, похожи. Может быть, степень легитимности этого изображения несколько разная. Там проще это показывать. Но чувства смущения, улыбки, какого-то сексуального возбуждения будут такие же, как и здесь.

МЛ: Есть ли у тебя куратор-фаворит?

АЙ: Да —это Каспер Кёниг. Он мыслит как художник, свободен от веры в необходимость объяснения занятия искусством, создания того или иного изображения. Он говорит, что на искусство нужно смотреть, а не объяснять его. Круто, что есть люди, которые по-настоящему понимают искусство как событие, ситуацию. Многие кураторы пытаются оправдать необходимость искусства.

МЛ: В связи с твоей активной художественной деятельностью на Западе расскажи про протестный потенциал твоих работ. В König Galerie он очевиден.

АЙ: Да, название той работы — Politik in der Luft, «Политика в воздухе». Не где-то в России или Турции, она между границ. Все связаны,но как русский художник я могу выступить так же агрессивно, как ведет себя Россия на политической арене.

МЛ: Такой художественный жест.

АЙ: Да-да.

МЛ: Как ты думаешь, как тема этой работы соотносится с протестными движениями, которые происходят сейчас в Берлине? Они близки тебе?

АЙ: Протестов всегда будет много. Один задел другого — ему не нравится. Фашизм не нравится. Не знаю, люди протестуют, люди убивают друг друга. Гибнут целые виды. Вымерли динозавры и наш биологический вид тоже когда-нибудь вымрет. Я не могу в это включаться, выбирать какую-то позицию, не могу тратить своё время на отстаивание каких-то политических взглядов, потому что потрачу своё время не на рисование.

МЛ: Расскажи про свою выставку в галерее Futuro. Как на твой персональный кураторский проект повлияли берлинские выставки?

АЙ: Когда я рисовала эскизы к выставке в König Galerie, я использовала фотографии галереи и примеряла свои работы для одного из залов. Но позже мне сказали, что в там будет висеть работа Сьюзи Поп (Susi Pop), большая розовая. Поэтому для выставки в Нижнем Новгороде я решила сбросить её на пол в виде розового ковра.

Что такое розовый на земле? Это выплюнутая жвачка. Но розовый — это также восточный цвет, открытый, очень яркий. В нашей визуальной культуре нет розового в качестве технического сигнального цвета. Он выпадает, не имеет функции. Я поняла, что подобное «выпадение» как раз мне необходимо. И сделала розовое пятно как будто оплошностью.
Я использовала флуоресцентную краску. Цвет положен на холст лессировкой и поэтому определённым образом светится. Луч света проходит сквозь него.

МЛ: В галерее Futuro активное, притягивающее к себе пространство. Как ты с ним работала?

АЙ: Пространство очень активное, хранит следы времени, разрушенную лепнину. Хочется уступить красоте этих стен. Но не хотелось бы, чтобы кто-то сравнивал мои работы с пространством галереи. Поэтому одна работа ползёт по полу, вторая — прозрачная, чтобы показать стены. Она сохраняет только слои краски, небольшие элементы, которые впечатал в себя прозрачный слой ткани, и краска легко повисает в воздухе. Эти элементы картины — digital мазки. А фон может быть любым.

В галерее есть ниша в стене, в которой располагается галерея Futuro Minor. Это некоммерческий проект внутри коммерческого. [Художник] Иван Серый — галерист этой галереи. Он выбирает художников и заявляет себя как человека независимого от основного пространства. Там я разместила iPad с видео, для которого работала с другими художниками. Это Виталий Акимов — режиссёр, Дима Стуковников — оператор, также мы использовали фотографии Игоря Мухина. Бхима Юнусов написал для видео музыку. Мы сделали видео процесса производства работ. Для меня процесс производства не менее важен, чем готовый результат: как я проживаю, получаю удовольствие от того, как краска ложится, сколько усилий и амбиций мне нужно иметь, чтобы забраться на эту пятиметровую стремянку и нарисовать. И потом понять, что я не успеваю и позвать друзей-художников в качестве ассистентов. Это очень интересная работа с телом, своими физическими возможностями.

МЛ: Ты делала работы в Нижнем Новгороде? Я так понимаю, что это происходило не в Futuro, а в каких-то дружественных пространствах.

АЙ: Было выбрано несколько пространств. Первое — кинотеатр «Империя грез». Ферма напоминает экран летнего кинотеатра. Я подумала, почему бы эту ферму не поставить в кинозале, где я бы была как герой Бельмондо у Годара в фильме «Безумный пьеро», который рисует картину, в которой он сам участвует. Как рисующий кинокартину актёр.

Потом мы переехали в торгово-развлекательный комплекс «Небо», на последнем этаже которого строится фитнес-центр. Это место очень хорошее как точка для съёмок: верхний этаж, панорама города, элементы архитектуры. Когда-то через Нижний Новгород шел Шелковый путь, и я подумала, что довольно символично рисовать здесь картину с изображением турецкого ковра.

МЛ: Проект «Адрес?» создаёт ощущение законченного полного продакшна, здесь ты не только художник, куратор, но и продюсер.

АЙ: Ты спрашивала про политику, так вот, я подходила к производству этой выставки как к некоему политическому проекту. Художник как политический лидер. Моя собственная предвыборная компания, где я выбираю сама себя и разыгрываю историю кочевого города, где ты можешь перемещаться от одного объекта к другому.

МЛ: Расскажи про свои коллаборации с дизайнерами. Это известные имена и нетривиальные решения. Для тебя это история о чём? Ты говорила, что коммерция и некоммерция — это две стороны одной медали, но насколько для тебя данные проекты имеют художественный контекст или это в сторону денег?

АЙ: В данном случае мы имеем дело с конкретным брендом — это Comme des Garçons, который возглавляет Рэй Кавакубо. Рэй применяла деконструкцию и вдохновляла меня, когда мне было ещё 14 лет. Все эти деконструированные плечи, рукава, наросты- горбы. Глаз не сразу может идентифицировать это как прекрасное и приемлемое. Это очень подвижные структуры. Мне написали, что Рей Кавакубо нравятся мои работы и она приглашает к сотрудничеству. Я была очень рада и подумала: «Да, здесь я хочу».

Затем мне предложили сделать перформанс для Maison Margiela. Изучая историю бренда, я узнала, что Мартин Маржела вдохновлялся творчеством Рей Кавакубо и Comme des Garçons, я подумала, что нужно делать [перформанс]. Жизнь сама мне предлагает.

Я воспринимаю одежду, как холст. С некоторых пор покупаю белую одежду и рисую на ней. Перестраиваю пропорции тела через эти изображения. С помощью нескольких геометрических фигур я нарисовала обнаженное тело на костюме. Изменила статус одетого в официальный костюм на статус официально обнаженного. Для меня важна эта концептуальная игра.

00_R1-07457-0005-2000x1341

ALISA YOFFEBONNE SUITS // Фото: bonnelife.com

МЛ: Ещё одна важная тема — это знаки, которыми ты пользуешься. Логотипы брендов и, в том числе, твоё имя, которое также успело стать брендом. На выставке «Адрес?», на работах «Водитель» и «Пассажир» изображен логотип BMW. Ты сказала, что это жизненная история и просто так получилось, что в обоих случаях приезжали машины BMW. Ты не боишься, что используемые знаки могут стать просто рекламой?

АЙ: Если кто-то ведёт себя агрессивно, ярко и занимает много места в информационном пространстве, и я понимаю, что мне это нужно зафиксировать, потому что это есть, — я это зафиксирую. Я не выбираю позицию борьбы за права тех, кто меньше оглашен в СМИ, против всех, кто занимает много места. Я не хочу участвовать в чьих-то войнах. И своих не веду. Мне нравится позиция «над».

В моём мире есть только я, от которой что-то зависит. Просить спасения от кого-то извне? Я понимаю, что всё во мне, в моей голове. И Бог, и Дьявол, победа и проигрыш, желание и его отсутствие. Всё в моем организме, который рано или поздно утратит свою способность к жизни и составит компанию умершим. Появится другое поколение. Такая биологическая единица. Пока жизнь бьется во мне, я смотрю сквозь свою призму. В какой-то момент я поняла, что одна со своим телом. И буду одна навсегда. И желательно, чтобы оно было здоровым, и я могла им пользоваться. Я полюбила танцевать. Почитала Ницше про Бога танцующего. Мне не обязательно слышать музыкантов. Есть ритм. Биение сердца, какие-то внутренние ритмы, которые играют для меня. Пульсация. Я могу подыгрывать себе или просто бежать.

Алиса Йоффе. Broken Face. 2019. Режиссёр Виталий Акимов, оператор Дмитрий Стуковников // Видеоинсталляция в FUTURO.minor, Нижний Новгород, 2019

Новости

+
+

Загрузить еще

 

You need to log in to vote

The blog owner requires users to be logged in to be able to vote for this post.

Alternatively, if you do not have an account yet you can create one here.