В тридевятом царстве Арсения Жиляева

221        2        FB 0      VK 0

17 января в Париже в Kadist Art Foundation открылась персональная выставка Арсения Жиляева. Kadist сотрудничает с художниками со всего мира, и выставка «M.I.R.: New paths to the objects» – первый опыт работы фонда с российским резидентом. На ней побывала Катя Шуйкова.

Гости, пришедшие на открытие выставки «М.И.Р.: Новые пути в сторону объектов», перемещались по российскому триколору: три зала фонда Kadist были выкрашены в белый, синий и красный. С пространством произошли метаморфозы, да и со временем все оказалось не так просто. Арсений Жиляев открыл музей истории России («М.И.Р.») с учетом того, что начинается она примерно с наших дней и заканчивается в альтернативном недалеком будущем. Но если вы захотите разобраться в семиотике российского флага, в особенностях музея как хранилища искусства или в истории России – лучше обратиться к «Википедии». Что касается выставки «М.И.Р.: Новые пути в сторону объектов», стоит забыть про легкодоступные факты и отдаться в руки уверенного повествования художника-рассказчика.

Уверенность и дидактическая поступательность повествования обеспечивается музейной моделью построения экспозиции. Первый зал (красный) посвящен духовности, второй зал (синий) – культуре, и третий (белый) – обществу. Все логично. Но модель жиляевского музея антиутопична. Так, основной экспонат первого зала – Челябинский метеорит, объект культового поклонения, положенный в основу некого религиозного течения. Помимо метеорита представлено видео с адептами антиутопической религии. Экспликации утверждают, что видео – не работа Жиляева, а действительно существующая документация, да и происхождение метеорита подлинно космическое. «The Sacred Body of the Angel of Prehistory» (meteorite, 4.500.000 BC, collection of the Museum of Russian History); «Священное тело Ангела Предыстории» (метеорит, 4,5 млн. лет до нашей эры, Музей русской истории), – значится в каталоге выставки.

Во втором зале представлен стенд с документацией перформативных акций президента Путина-художника: видео с инаугурации (настоящий образец минималистского искусства), амфора, поднятая со дна морского (в каталоге – Vladimir Putin. Amphora, 2011, performance documentation, collection of the Tretyakov Gallery London), так же есть витрина с дарами комиссару народной культуры Александре Грей. Зал отражает инновационный подход к искусству, заключающийся в полном отказе от изменений, о чем свидетельствует программная статья «Новые пути в сторону объекта» – о столпах российского искусства и жестах, важных для искусства будущего. Текст сопровождается иллюстрациями основных идей статьи – от ключевых российских художников второй половины ХХ века взято по самому фундаментальному жесту и методологическому решению, которые впоследствии должны использоваться в искусстве «новой стабильности». Так, от Кабакова взято тяготение к тотальным инсталляциям, а от Тер-Оганьяна – консерватизм.

Как использовать тотальные инсталляции, подробно рассказано в третьем зале, где представлен проект паркового комплекса «Битва на Болотной», возведенного в честь героев, сражавшихся с иностранными интервентами 6 мая 2012 года. В зале висят планшеты, есть макет комплекса, чертежи и – драматический поворот – два прекрасных перформансиста, они же живые скульптуры, вполне возможно, созданные российскими биоинженерами.

Вот кратчайшее описание выставки Арсения Жиляева, его тридевятого царства-государства и не правдивого и не вымышленного. Выставка будто действительно проделала важный путь за тридевять земель, который и сформировал ее. Предыдущая московская выставка художника «Спаси свет!», так же построенная по модели музея, была вплетена сложным нарративом в российский контекст, и при формальной аскетичности прозвучала очень эмоционально. Созданная же в рамках парижской выставки альтернативная культура соотносится не столько напрямую с российским контекстом, сколько с его восприятием за рубежом. Поэтому формальная аскетичность в этом случае логичным образом трансформировалась в аскетичность пространственную – территориальную замкнутость и самодостаточность. Весь нарратив сконцентрирован внутри пространства выставки, в которое включен и искусственно воссозданный российский контекст. Целостность художественного высказывания поддерживается экспозиционным решением, которое помещает музей в пространство флага. Слово «Мир» в названии обретает дополнительные звучания, начиная от мира антиутопического и заканчивая миром глобальным, в разных частях которого одна и та же проблема может находить различные воплощения. И если нам, непосредственным носителям российских проблем и особенностей, высказывания Жиляева на выставке «М.И.Р.: Новые пути в сторону объектов» могут показаться гротескными, то, поверьте, в Париже на фоне ярких и вполне сформировавшихся представлений о России, совсем не разбавленных рутиной быта (как у инсайдеров), гипербола становится необходимым приемом повествования. А дидактический характер музейной экспозиции помог уложить все по своим местам.

Добавить комментарий для nick Отменить ответ

Connect with:

Комментарий

Ваше имя

• nick:

  24.02.2014 в 09:41

  «Так, от Кабакова взято тяготение к тотальным инсталляциям, а от Тер-Оганьяна – консерватизм.» — это очень забавно, Авдей бы, слава богу живой, за такое мог бы по лицу ударить)

  Ответить
• Екатерина Шуйкова:

  24.02.2014 в 10:42

  Добрый день!
  Данное сопоставление «Тер-Оганьян – консерватизм» часть визуализации идеи программной статьи «Новые пути в сторону объектов», которая в свою очередь является частью антиутопии. И подобное сравнение является, скорее, художественным приемом. Выставка довольно сложная, в ней много метафор и неоднозначных моментов. Если возмущение в Вас не угасло) пишите, пожалуйста, может быть у меня получится дать конструктивные ответы))

  Ответить