Девочки пришли: новая волна воронежского искусства

845

FB 0 VK 0

Выставка «Девочки пришли» в ВЦСИ объединила работы воронежских художниц Ирины Аксеновой, Татьяны Данилевской, Вероники Злобиной, Анны Курбатовой, Алии Садретдиновой, Евгении Ножкиной, Жанны Долговой и Надежды Синозерской.

11.06.15 ТЕКСТ: Софья Успенская

В Воронежском центре современного искусства прошла выставка «Девочки пришли», объединившая работы восьми воронежских художниц. В проекте участвуют Ирина Аксенова, Татьяна Данилевская, Вероника Злобина, Анна Курбатова, Алия Садретдинова, Евгения Ножкина, Жанна Долгова и Надежда Синозерская.

«Девочки пришли» – это не то, чтобы манифест. Просто так сложилось, что в последнее время в Воронеже все заметнее художницы-девочки, занимающиеся современным искусством, и это дает повод говорить уже о местной «женской волне». Название экспозиции – своего рода попытка осознать себя этой новой воронежской волной и одновременно сопоставить с предшественниками, понять свое место в современном художественном процессе.

Куратор выставки Ирина Аксенова напоминает, что программная выставка первой — «мужской» — «воронежской волны» в далеком 2009 году называлась «Дальше действовать будем мы!». Сегодняшние художницы не делают таких жестких утверждений: их работы полны саморефлексии, сдерживаемого напряжения, болезненных вопросов к себе и друг другу.

«Воронежская женская волна проходит пубертатный период становления и самоидентификации, но вместо подросткового бунта погружена в размышления и неопределенность», – объясняет суть проекта Ирина Аксенова.

Из идеи логичным образом получается две темы, два типа объектов. С одной стороны, это «рефлексирующие» работы, в которых художницы пробуют осознать себя, понять, что женского есть в их искусстве, как пол (скорее пол, чем гендер) влияет на их произведения. С другой – работы, обращенные к традиции, оммажи художникам первой волны, от влияния которой никуда не деться, хотя бы потому, что большинство девочек-художниц пришли в современное искусство через курсы ВЦСИ, организованные художниками этой самой первой волны.

Работа Татьяны Данилевской // Фото: Айгерим Мажитханкызы

Понятие «женское» каждая из участниц выставки трактует по-своему – здесь и феминизм, и феминность, и материнство, и «девочковость», и размышления о гендерных стереотипах, и поиски себя. «В процессе подготовки выставки у нас оформились два полюса: исповедующие феминизм и проповедующие феминизм. И я сомневаюсь, что тут у нас есть поводы для солидаризации», – говорит художница Татьяна Данилевская.

Сама Татьяна относит себя к «исповедующим»: не называя себя феминисткой, она тем не менее обращается к одной из ключевых проблем феминизма и разрабатывает тему женского через рефлексию по поводу интеллектуального труда, которая так или иначе всплывает во всех ее работах. Наблюдая за коллегами в университете, она собрала коробки от подарков, которые получают преподаватели, в образ филолога, который, как чеховский человек в футляре, – «коробочка в коробочке и еще в коробочке».

Работы Жанны Долговой и Нади Синозерской (персональные и в составе творческой группы «Коллектив лисички»), наоборот, демонстративно феминистские. Один из экспонатов, например, называется «Встреча мигранта Вахоба и подпольной художницы Жанны в Воронежском центре современного искусства» и представляет собой подробную документацию этой встречи, приправленную размышлениями художницы: «…На этой территории встретились двое угнетенных: женщина которая не находила себе места в «воронежском» «мужском» «сильном» искусстве, и мигрант – апелляции к которым и включения которых в поле искусства сложилась традиция, те, кто был нужен для того, чтобы все это работало, те на чьих телах это держалось (реципиент, жена, герой, референт…). Место встречи по отношению к ним – территория власти и силы» (орфография и пунктуация автора сохранены).

: Работа Жанны Долговой

: Работа Жанны Долговой и Нади Синозерской

: Работа Нади Синозерской

: Работа Надежды Синозерской

Анна Курбатова ищет уникальность в телесности. Работа «Пластмасса» – об этом. Ряды одинаковых манекенов собраны в скульптурное панно. «Это с одной стороны, формы женского тела, каждое из которых уникально, а с другой – штамповка, одинаковые ряды одинаковых фигур, образ множества, в котором мы все, и я в том числе, схожи», – говорит Анна.

Евгения Ножкина продолжает работу с обрезками ткани, в складках, формах и фактурах которой она ищет образы, символизирующие женские мечты, мысли и слезы. Часто эти образы не просто абстрактные штудии, а метафоры очень личных историй – например, кружевная вуаль, по словам Жени, сразу ассоциировалась у нее с чем-то печальным: салфетка, на которой в деревнях располагают фотографии умерших родственников, накидка на подушку, которую женщина поливает слезами. «Когда я вышивала эти слезы, у нас в семье случилось несчастье: умер свекор, и все наши волнения за него и слезы воплотились в этой работе буквально».

Отдельная важная тема выставки – это дети. Fuck off Ирины Аксеновой – алтарь с композицией из детской наволочки, памперсов и других мелочей, нагруженных личными воспоминаниями и в то же время узнаваемыми – о материнстве. «Есть жесткий навязанный образ матери, который плохо соотносится с настоящими материнскими чувствами. И вне зависимости от того, хочешь ли ты этот образ разрушить, или наоборот подстроиться под него, он требует определенной жертвенности», – объясняет художница.

: Работа Анны Курбатовой

: Работа Евгении Ножкиной

: Работа Евгении Ножкиной

: Работа Ирины Аксеновой

Участницы выставки шутят, что фактически единственное, что их здесь связывает, – это общее видео. На камеру каждая читает текст на тему традиции, где говорится о чем-то важном для нее – для кого-то это Бодлер, для кого-то Дюрер, а для кого-то – Марина Абрамович. Едва ли кто-то из художниц когда-нибудь будет работать вместе с другими (если не брать в расчет сложившийся дуэт Жанны Долговой и Нади Синозерской), очень уж все разные по мировоззрению и стилю. Однако в этой разности особенно заметно, что у большинства воронежских девочек есть свой голос и стиль, хорошо узнаваемый рядом с другими работами.

На выставке девочек есть много экспонатов, которые откровенно спорят с работами первой воронежской волны или с традицией как таковой. Алия Садретдинова делает оммаж «Царство» на одноименную работу Николая Алексеева – Николай заливал гипсом формы от инструментов, а Аля показывает розовые гипсовые куличики, сделанные в формах от конфет и капкейков. Вероника Злобина делает «Городскую газету» по аналогии с «Лесной газетой» Ильи Долгова – документирует все, что увидела в городе, пока бродила без заданного маршрута, подбрасывая монету. В соседнем зале – работа Татьяны Данилевской «Не время», протест против проекта Арсения Жиляева «Время работает на коммунизм»: не время, не работает и уж точно не на коммунизм, возражает Татьяна. Анна Курбатова спорит с Сергеем Горшковым: тот когда-то делал оружие из дерева, а Анна выворачивает этот образ наизнанку в панно, состоящем из пластиковых ружей из автоматов. Но если у Сергея Горшкова (отца Ивана Горшкова – ред.) это были яркие добрые игрушки, то Анна Курбатова показывает, к чему приводят игры взрослых мальчиков – ее пластиковый арсенал выглядит жестким и опасным.

В видео «Путешествие к господину N» Ирина Аксенова вместе с ракушкой в руках едет в Дивногорье, где когда-то Николай Алексеев сделал арт-объект в виде большой символической раковины. Маленькая ракушка движется к своему большому собрату и, возможно, в этом движении, тяготении есть свои сложности. Это как модель семьи, которую, как говорят психологи, можно либо повторить, либо создать противоположную, но совсем уйти от нее невозможно.

«Мы выросли вместе с Ваней Горшковым, наши отцы дружили, в институте мы учились в одной группе. И всегда, когда я делала что-то хотя бы немножко абстрактное, мне говорили: «О, это Горшков!», – рассказывает Евгения Ножкина. – И чем больше я думала как бы сделать что-то максимально отличающееся, тем больше люди видели в этом сходство с Ваниными работами. И тогда я сделала эту скульптуру, которая, наоборот повторяет стиль Вани – и по ней очевидно, что мы совершенно разные».

Женина работа «Двое» тоже об этом: мужская куртка как символ традиции и образования и мягкая «женская» подкладка как нечто личное и сокровенное. «Я выросла в среде мужчин-художников, я училась у них, и я от этого точно не уйду, но это не значит, что я не могу быть собой», – заключает художница.

Кажется, что это может сказать любая из участниц выставки.