#Открытия

29 мая — 5 июня

1 846        2        FB 0      VK 9

Авторы aroundart.org о впечатлениях прошедшей недели:

Людмила Калиниченко. «Градиент линейных изменений»

10.05.17—27.05.17
Фонд «Культурный транзит»
Екатеринбург
1 846      FB 0   VK 9 

Текст: Мария ДомрачеваФото: Людмила Калиниченко, Константин Родионов

Проект уральской художницы Люды Калиниченко состоял из четырёх экспозиций. Первая — «Раз.Два.Три» — была посвящена детству и юности художницы. Коллажи из вещей и фотографий на одной стене сопровождались отрывками из личных историй о семье и путешествиях, на другой любимый мультик экспонировался вместе с фотографией бабушки, обрамлённой фарфоровыми слониками: здесь будто сошлись два прошлых времени и два разных детства. На второй выставке о памяти города («Дно») были представлены результаты погружения художницы в запруду городской реки Исеть, на третьей — «00110001» — её размышления о библейском мифе об Адаме и Еве. На пяти экранах — мужчина и женщина в виде меняющегося двоичного кода, в толстой позолоченной раме — раскрашенное в цвета радуги яблоко Apple. Четвёртая — «Пост-презент» — конструировала ситуацию формирования идентичности через представления других: Люда превратила в орнамент подарки, сделанные её друзьям. Второй работой на выставке стала инсталляция из пустых, сваленных в гору картонных коробок, которые обозначали вопрос: что остаётся у человека без всех этих вещей и нужна ли ему эта, казалось бы, внешняя наполненность?

Перенося объекты из реального мира в цифровой, Калиниченко превращает их в паттерны, тиражирует и материализует вновь. Предметы и люди сходятся в её работах на уровне ассоциаций и превращаются в сон, где непонятно, что реальность, а что вымысел или сбой системы. Она относится к своим и чужим предметам с трепетом — они становятся проводниками в другие миры и фантазии; инструментом для поиска точек соприкосновения с внешним миром. Случайно купленная в «Икее» шкура зебры становится тотемом (вокруг неё должна была строиться несостоявшаяся пятая выставка). Вещь помогает выйти за собственные пределы, и эта её функция по сути становится отражением наших ежедневных практик, в которых одежда, аксессуары и другие атрибуты помогают выживать в различных средах и обществах.

Люда, выросшая на рубеже веков, оперирует образами, которые все мы, её современники, помним из детства: фигурки дельфинов, привезённые в нулевые как сувениры из краснодарского края, или скульптуры розовых фламинго, которые на выставке экспонируются также как в игре SIMS-2. Даже не желая углубляться в личные истории художницы, можно испытать парадоксальное чувство переноса — из прошлого аналогового в настоящее цифровое, из реального в виртуальное, и осознать себя частью и порождением двух столь разных эпох: до и после интернета.

Ильмира Болотян. «Свидание в музее».

Куратор Оксана Полякова, документатор Марьяна Карышева

25.05.17—23.06.17
Галерея «Фрагмент»
Москва
1 846      FB 0   VK 9 

Текст: Боря КлюшниковФото: галерея «Фрагмент»

После проектов «И — Искусство, Ф — Феминизм. Актуальный словарь» и «Тело», где Ильмира Болотян выступала как кураторка, раскрылись опорные точки её метода и отношения к искусству. Проблемой этого метода была фокусировка на уже определённых, оформившихся понятиях, что выражалось, в частности, в самой форме словаря. Словарное определение критикуется за то, что, выражая след определенного мышления, скрывает сам процесс мышления. По формальной логике понятия оказываются эксклюзивными и селективными — они выбирают, исходя из данных критериев, одни качества и удаляют другие. Это констатация уже совершённой борьбы, установка венца на логическое поле. Конечно, художницы и художники, выбирающие такой подход дошли до очевидного противоречия этой патриархальной формы.

Поэтому чрезвычайно интересно дальнейшее развитие метода Ильмиры Болотян. Проект «Свидание в музее» открывает очень сложную, в первую очередь, логическую работу: выставка выстроена не на готовых понятиях и метафизической форме власти «во славе словаря», а на тонких отражениях и отношениях, в которые вступают поля сексуальности и института искусства. Художница подчеркивает: «… в проекте факт посещения музея и выставки можно рассматривать как акт обольщения». На протяжении 2016 года она, регистрируясь на сайтах знакомств, приглашала мужчин на свидания — в музей или на выставки современного искусства. Участник мог сам предложить выставку или встретиться с художницей повторно, но на другой выставке.

«Искусство» и «свидание» здесь не даны заранее: они подвешены и их правила должны быть определены в ходе переговоров и встречи. Причём соотношения понятий всегда меняются: они нестабильны и каждый фрагмент выставки указывает на определённый рубеж переопределения. Соединяя эти фрагменты в опыте уже нашего просмотра выставки, мы приходим к важному тезису о современности. Встреча с искусством никогда не бывает «вообще», она изначально сексуальна (т. е. имеет отношение к сексуации) и именно в этом качестве входит в отношения распределения власти. Кроме экономического, технического, логистического противоречия, Ильмира указывает на окоп флирта, редут обольщения, в который превращается музей или выставочное пространство. Здесь присутствуют два поля, которые самопознают себя через своё другое —искусство и флирт. Критическая традиция современного искусства, которая уже не мыслит себя в качестве искусства, но позиционирует себя всё больше как определённая чувственно-конкретная форма современности, должна переводить наш взгляд с искусства как объекта на те отношения, которые этот объект раскрывает. Или проще: в форме «современного искусства» сама часть «искусства» не является больше объектом, а осознается как предмет или инструмент, посредством которого мы познаем отношения вокруг. Обратите внимание — и мне кажется это удивительное наблюдение Ильмиры, — что отношения со свиданием развиваются в той же плоскости. Изначально, в романтической традиции ухаживания, женщина предстает как объект, в то время как свидание — это бюрократический жест, чтобы этот объект получить. В т. н. любовном свидании внимание двух людей смещено с интересного мира вокруг на последующую или воображаемую постельную сцену. Половой акт в этом случае угнетает мир и воображение ситуаций. Ильмира же совершает жест: превращает свидание в экскурсию по выставке, в форму культурного и важного опыта, тем самым лишая себя как женщину статуса объектности. «Искусство» и «флирт» становятся объектами-себя через инструментализацию поля другого. Они обретаются во взаимном отрицании автономий любви и искусства.

Как эта диалектизация искусства и отношений флирта производится «в материи»? Выставка состоит из многих залов-фрагментов, каждый из которых релятивизирует уже известные медиумы — картины, тайм-лайны, документации, графику. Медиальность каждого из залов снимается (в смысле Aufhebung) их утратой автономии и инструментализации в контексте флирта и переговоров о встречах. Эти отношения крайне захватывают. Я не буду описывать каждый зал и конкретику работы с каждым из средств выражения. Я разберу лишь центральный мотив, своего рода пунктум выставки — картину. Она висит в маслянисто-золотой классицизирующей раме, но её обрамляет еще одна рама — свойственная для экспозиций современного искусства. На этой картине изображены жесты рук, люди в метро — типичная патриархальная семья. Получается, что диалектика искусства и свидания видит репрезентацию как воображаемое разрешение переговоров в статичном крестообразном (это тип композиции) союзе. Участники флирта «рисуют себе картины семейной жизни» и какое бы произведение им не показали, они видят в нём себя, свои отношения интенций. Но и со стороны искусства — т. н. «музея» — объекты искусства являются лишь закреплением нашего способа мыслить, нашего патриархального способа воображать себе разрешения ситуаций между мужчиной и женщиной. И всё это Ильмире удаётся очень точно выразить средствами репрезентации, экспозиции и направленного света. Всё на этой выставке указывает на противоречия этих двух взаимоотражающихся систем.

Ангелина Меренкова. «Свободное время»

27.05.2017—06.06.2017
Галерея «Электрозавод»
Москва
1 846      FB 0   VK 9 

Текст: Валерий ЛеденёвФото: Влад Чиженков

Работы, представленные Меренковой в галерее «Электрозавод», кажется, приехали сюда прямиком с выставки «Сырое/Вареное» под кураторством Анатолия Осмоловского, показанной в 2016 году в ММОМА. Её инсталляция «Заграждение» представляла собой металлическую решётку с красной драпировкой и прозрачными резиновыми сосудами, заполненными подкрашенной водой. Они возникали в проектах Меренковой и ранее, и выглядели как отсылки к чему-то личному и персональному. В противоположность железным заграждениям с характерным кругом ассоциаций социально-политического характера, выстраивавшихся вокруг них.

И хотя Меренкова работает в разных техниках (предыдущие ее вещи, показанные к галерее Pop/off/art, представляли собой вышивки), в случае её работ можно говорить об отчетливом modus operandi: в одном пространстве художница сталкивает два типа знаков, лаконичных и ёмких, отсылают к разным культурно-историческим пластам, выявляя их взаимную зависимость и обусловленность (сексуальность и революция в случае работ с текстилем, возможность личного осмысления политических событий в «Заграждении»).
Любопытно, что в новом проекте Меренкова не просто инициирует столкновение двух языковых систем, но располагает работы в пространстве текстуальности. Эссе, написанное для ее выставки теоретиком Владиславом Софроновым, посвящено проблеме свободного времени с точки зрения марксизма. «Свободное время» — ещё и название проекта в галерее, на одной из стен которой можно прочесть фразу «will you google my name when we part».

Все эти текстуальные слои — а точнее, их куски и фрагменты — не связаны напрямую с работами на выставке, среди которых, помимо очередной инкарнации «Заграждения» — объект, напоминающий лебёдку с прозрачными «мешками» с водой на нём, держатель для огнетушителя в форме креста и ящик сухих артишоков, символизирующий, по словам художницы, женское влагалище. Но именно в этой лотреамоновской встрече «зонтика и швейной машинки на анатомическом столе» (цитата из французского романтика, которую Андре Бретон сделал формулой сюрреализма) рождается смысловое напряжение всего пространства выставки. Которое заставляет объекты звучать и быть считанными иначе, чем они предстают на первый взгляд. Или намекая на подобную возможность, скрытую в непроницаемом герметизме проекта.

Дарья Орлова. «Кафе танцующих огней»


01.06.2017—02.07.2017
Проект СТАРТ
Москва
1 846      FB 0   VK 9 

Текст: Екатерина ШуйковаФото: Михаил Гребенщиков («Винзавод»), Елена Ищенко

На площадке «Старт» открылся новый сезон: выставка Дарьи Орловой «Кафе танцующих огней», куратор Вера Трахтенберг. Выставка, экспозиционно ориентированная на 80–90-е, воспринимается как ностальгический аттракцион: клуб знакомств, стол для творчества, книжки на полке, проигрыватель для пластинок. Посетители могут вступить в клуб знакомств и пойти на свидание (от которого нельзя отказаться). Необходимо соблюсти 14 общих правил и положений, заполнить заявку для регистрации (бумажная анкета формата А4), ознакомиться с манифестом. Через два дня после открытия на стойке администратора собралась пухлая стопка анкет.

Такое обращение к эстетике 80–90-х будто свидетельствует о травматичных взаимоотношениях с прошлым и сложностях самоопределения в условиях транскультурной реальности, которая противопоставлена антиутопической попытке контролировать личные отношения средствами идеологии. Обстановка, воссоздающая интерьер позднесоветского ДК, несмотря на обращение к временам прошедшим, выглядит непоколебимо, уверенно диктуя с книжных полок, как, например, строить молодую семью или какую музыку слушать. Но в ней обнаруживаются неточности, несоответствия и состояния между — в кураторском тексте упоминается понятие фантомной памяти, которая их допускает. Эти зазоры становятся ценностями выставки: как непопулярная песня в репертуаре популярнейшей исполнительницы, давшая название выставки. В целом сами работы Дарьи Орловой идут в разрез с установками клуба знакомств, говоря скорее о безграничном самоопределении (включая телесные метаморфозы), но никак не о неудовлетворённости и неполноценности одинокого человека, декларируемых в манифесте. Эта прекрасная графика художницы созвучна граффити Кита Харинга, а тканевые коллажи напоминают о работах Тимура Новикова — Орлова также сливает полотна ткани, помещая в центр композиции изображения популярной культуры. У Новикова были кораблики, у Орловой — упрощённая версия первого искусственного спутника. Часы на стене остановились без трёх минут двенадцать — осталось всего ничего до времени разоблачений и снятия чар, но этот зазор, «ничего», кажется, и есть единственное возможное определение времени в пространстве инсталляции.

Добавить комментарий

Новости

+
+

Загрузить еще

 

You need to log in to vote

The blog owner requires users to be logged in to be able to vote for this post.

Alternatively, if you do not have an account yet you can create one here.