Оставайся, мальчик, с нами!

Образность, которой пользуется художник, взята из обыденной жизни, но это настолько «общие места», что без труда узнаешь каждый образ, разгадываешь каждую ситуацию. Понятно, что, с одной стороны, любой ретранслятор «общих мест» может быть назван голосом подлинности — так довольно часто и делают. Но, с другой стороны, был такой случай. На одном из вернисажей, когда мы с Мокровым впервые общались дольше приветствия, разговор родился из того немногого, что мы друг о друге знали, а в наше неспокойное время такое знание дают прежде всего социальные сети. Мы иронизировали по поводу стереотипов гоп-культуры: «пацанчик», «ну чё?» и т.д. Чуть позже последовала реакция художника на это ребячество: «Думаю, по моему фейсбуку у тебя сложилось обо мне несколько превратное впечатление». Действительно, соединив общие места «немосквы» из его работ и хиты российской эстрады конца 1980-х — начала 1990-х, которые Роман регулярно постит в своем аккаунте, я попал в сети тех самых «общих мест». В них нет ничего непосредственного и подлинного, это конструкты, сделанность которых видна невооруженным взглядом, но мы все равно продолжаем оживлять их своей неверящей верой. Наш современный гиперскептицизм не мешает, а даже способствует погружению в примитивную мифологию.

Например, в видео «Бесконечная история», с которым Роман Мокров участвовал в последней «Инновации» и которое представлено на выставке «Немосква», мы наблюдаем за дыркой в ограждении железнодорожных путей, через которую пролезают многочисленные безбилетники. Как подмосковный житель могу поручиться, что так оно и есть. Каждый день в Москву из Подмосковья приезжает полтора миллиона человек, чтобы в тот же день уехать обратно. Транспорт недешев, а «зайцев» много. Заборы, которыми обнесли железнодорожные линии и платформы, подвергаются постоянному вандализму, а закон и порядок — испытанию на прочность. Казалось бы, все понятно, стандартный миф: вечная борьба «глубинной» России с ее инертностью, неповоротливостью, но и находчивостью, и некоего упорядочивающего принципа, рационального и безумного одновременно. Однако мы видим только небольшой фрагмент процессов, которые сразу же «поняли». Но о том ли вообще речь? Наше восприятие уносится в шаблонные прочтения, складывается «несколько превратное впечатление». В этом заключена опасность тех образов, с которыми работает Мокров: у них есть собственная мощная энергетика, настраивающая и контролирующая наш взгляд, нашу способность суждения. У нас появляется стойкое мнение, что тут речь идет о каких-то банальностях или, иначе, о константах, базовых формах нашего бытия. И вот тут важно удержаться и не скатиться в бытовую «метафизику», которой наполнена большая часть отечественного кинематографа и значительная часть искусства. Важно предоставить мертвым самим хоронить своих мертвецов.

В защиту художника следует сказать, что он пытается обозначать конкретику, заложенную в свои образы, через топографическую привязку (Электроугли, Курский вокзал) или через героев фотографий, среди которых его друзья и знакомые. Эту конкретику видят с трудом, потому что, как я попытался объяснить чуть выше, слишком своенравный материал затуманивает взор, но все же заметно стремление говорить не набором экзотических иллюстраций, а работать с ситуациями, разовыми и неповторимыми — уж простите за такие слова. В этом смысле работы Мокрова являются попыткой вылезти из ямы «немосквы», которую вырыли совместными усилиями снобы, не желающие терять культурную монополию на призрачные столичные ценности, и убежденные «провинциалы», которым кажется, что пестовать не менее эфемерные местечковые идентичности значит беречь бесценное сокровище. Вполне возможно, что художник не согласиться с подобными оценками, но что поделаешь.

Автомобили, детские площадки, подъезды, заборы, кладбища, поля в работах художника обладают своего рода индивидуальными номерами, подписями. Их трудно различить, но они являются хоть и слабым, но все же доказательством того, что это не очередные вневременные образы, как у многочисленных любителей поговорить о вечном и исконном. Однако пока Роман Мокров стоит на краю метафизической пропасти, есть вероятность, что он туда сорвется. Роман, не надо! Ничего хорошего там нет!

Выставка продлится в Мемориальном музее-мастерской С.Т.Конёнкова до 13 мая.

Фотографии предоставлены Романом Мокровым
Материал подготовил Сергей Гуськов