12—18 февраля

1 104        1        FB 0      VK 2

1 104    1    FB 0   VK 2 

Текст: Мария СарычеваФото: Плеханов Павел

Я не знаю, слышали ли вы, но Мурманск-то нынче арт-курорт (думаете, что я здесь делаю?). В 2017 году крупнейший в мире город, расположенный за полярным кругом, признан городом арт-курортом. Локальные новостные веб-порталы в феврале 2018 года разместили информацию о групповой выставке художников из Чехии, Америки, Украины, Финляндии и, конечно, Норвегии, по итогам их визитов в Мурманск в 2017 году.

Территория современного искусства в России всегда была малочисленна. В 90-е каждый из участников был институцией: был (и по-прежнему есть) человек-художественный журнал, человек-галерея, потом появился человек-биеннале и так далее. Все эти люди-институции из Москвы 90-х по-прежнему остаются людьми-институциями, да вот только уже не такими независимыми, что в 90-е.

В городе небольшого размера, где все участники поля культуры и искусства пересекаются, дружат или вынуждены взаимодействовать, атмосфера во многом напоминает атмосферу 90-х (или, скорее мифологию легендарных 90-х, созданных с помощью «Реконструкции»). Помимо котла локальных страстей, параллель продолжает отсутствие институциональной поддержки. Институциональная критика в отсутствие оных принимает совершенно изощренные формы: Дарья Орлова через фиктивный статус города проблематизирует поверхностный взгляд приезжих художников и экзотическое восприятие Заполярья (не к слову будет сказано, но туристические потоки в «охоте» за северным сиянием из России и Китая – это действительно проблема).

С помощью тотальной инсталляции «Арт-курорт» Дарья Орлова ловко решает две задачи: говорит об экологии местной художественной среды и колониальном восприятии Севера, а через череду альтер-эго поднимает постоянную проблему выбора одного узнаваемого художественного стиля, которая стоит перед художником, стремящимся построить карьеру. Дарья Орлова времен выставки «Кафе танцующих огней» на «Старте» с ее интересом к эстетике ДК – это работы Елены Воронеевой из России, фигуры малого формата из пластилина – никто иной, как чешский мультипликатор Томаш Горак, графика представлена работами Марка Ардвидсона из Швеции (я уверена, он подрабатывает и как тату-мастер). Такое множественное восприятие художественной практики и мастерство перевоплощения преодолевает постоянные жалобы со стороны зрителей и критики. Один художник, способный работать в разных медиа, на один город в России – это больше, чем триеннале.

1 104    1    FB 0   VK 2 

Текст: Сергей ГуськовФото: Илья Смирнов

Однажды по странному наитию я нарисовал график своей жизни по ряду показателей за несколько лет. Близкие люди, которым я это творение показал, посмотрели на меня с заботой и нескрываемым волнением. Вспомнился герой, кажется, еще из мира ЖЖ, описывавший в деталях свой нехитрый каждодневный быт, его долго обсуждали на ФБ. Или другой человек, доказывавший свое существование с помощью публикаций, где он подробно рассказывал, что делает, или закреплял сканы своих документов. Потом я увидел, как собственную жизнь оформил в виде протоинфографики Андрей Белый — зайдите в его музей-квартиру на Арбате, посмотрите, если раньше не было случая, не пожалеете. Тогда я понял, что волноваться близким нет причин. И вот на выставке Даши Кузнецовой в Центре «Красный» я обнаружил знакомые мотивы.

Практически вся поверхность условно белых стен, со всеми ее неровностями и шероховатостями, покрыта списками покупок, списками задач, которые нужно выполнить, списками просмотренных фильмов, списками «насущного»; мыслями о жизни, мыслями о «Газпроме», мыслями о словах, мыслями о времени; инструкциями по производству работ, инструкциями по формату изображений, инструкциями по лечению, инструкциями по строительству; заметками о смерти, заметками о мировоззрении, заметками о человеческой биохимии, заметками о психической механике; телефонными номерами, картами, цитатами, зарисовками, каракулями, записями снов, страшилками, расчетами. Тут же есть почти на два метра график душевного состояния автора — спокойствие, нервные срывы, депрессия, усталость, удовлетворение, радость; «секс ок», «терпимо», «норм», «хуево», «с алкоголем можно жить», «кризис», «тупо», «месячные», «отрыжка психики». Другой график — про важные события, произошедшие с автором в том или ином возрасте — переходы из класса в класс, знакомства, разрывы, смерть отца… Поверх записей висели рисунки Кузнецовой, а также найденный объект — коллективный некролог на сербском языке. Все — без названия, работы разных лет.

Велик соблазн рассматривать эту выставку в литературном ключе, а словесность тут, так сказать, на лицо. Но, как по мне, все эти буквы, слова, рассказы, цифры и графики образуют один большой рисунок, сюжетом которому служат дисциплинарные практики: сделать всё правильно, понять себя и построить свою жизнь четко определенным, предзаданным образом. На рисунках, кстати, эта страсть к организации и (само)контролю проявлена достаточно однозначно: танцовщица с лентой, мастер-творец (оба молодцы, у первой — тренировки, у второго — филигранная работа и терпение), грешники в аду (у них было плохо с дисциплиной, зато теперь — норм), старушка, предположительно шлепающая веником юношу. Структурированные жесткой сеткой лица уже мертвых людей в некрологе.

Конечно, стремиться организовать свою жизнь, свою трудовую деятельность лучшим — или даже скажем: эффективным — образом это одно, а вот действительно этого добиться — другое. Вполне возможно, попытки Кузнецовой обречены на провал, и она сама это прекрасно осознает. Важно другое: проявленное стремление к дисциплине. Российская художественная жизнь устроена далеко не самым рациональным образом. Скорее наоборот. Мало того, что раздолбайство повсеместно, оно еще и романтизируется — прямо или косвенно. Есть целые миниинституции, где разброд и шатание, усталость и прокрастинация — те позывные, на которые реагирует минируководство, предлагая необязательное сотрудничество. Не то что бы Центр «Красный» был местом бешеной активности и производственного энтузиазма, но, во всяком случае, тут собрались не самые сонные из художников. И если правильно улавливать энергетические потоки, идущие от нынешней выставки, то на сердце становится спокойно за будущее российского искусства.

1 104    1    FB 0   VK 2 

Текст: Сергей ГуськовФото: Предоставлены художником

В День святого Валентина Ольга Дерюгина и Влентина Васильева, известные также как группа «Маргаритки», устроили премьеру своего нового видео в самом художественном из столичных баров. Между показами собравшаяся публика болтала-выпивала, замолкая и сосредотачиваясь лишь для просмотра. Работа длится чуть меньше четверти часа.

Сюжет видео довольно прост. Первым появляется Лидер (или скорее Лидерка, если я правильно подобрал феминитив – сами «Маргаритки» его не используют), которая заявляет, что она умерла – и как бы подразумевается, что «да здравствую я». Далее появляются главные герои, на разговоре которых строится все дальнейшее действие. Они обсуждают с балкона толпу, собравшуюся на похороны Лидера, решают, присоединиться ли к траурной процессии или остаться дома (в конце концов, конечно же, они присоединятся).

Эти обсуждения напомнили мне видео Дмитрия Венкова «Krisis» (2016), который был основан на треде из фейсбука Юрия Альберта. Там автор просто взял готовые реплики и отдал их актерам. У «Маргариток» сценарий, как кажется, не имеет какой-то определенной дискуссии-прототипа, но в происходящем в работе узнаются стандартные ходы и повороты российского околополитического «срача», обычно происходящего где-то в соцсетях. Если просто вставить в нужные места в разговоре персонажей «Маргариток» слова «Путин», «Навальный», «США», «ФСБ» и прочее в том же духе, то все сразу становится понятно. Текст построен на умолчаниях, но они настолько явные, что любой мало-мальски интересующийся происходящим в стране зритель заполнит эти лакуны как клетки в кроссворде, который он уже сотый раз разгадывает.

Впрочем, при такой дешифровке у «Маргариток» обнаруживается не прямолинейный посыл «власть – хорошо», «оппозиция – хорошо» или «всё плохо», а скорее нечто общегуманистическое «все мы люди, и вот все у нас так». У этой пьесы нет резких поворотов. Хотя есть один момент, который лично мне показался значимым (но вероятно другие зрители ничего такого не найдут): беседующие персонажи в какой-то момент словно меняются (политическими) позициями, а чуть позже – возвращаются к изначальной диспозиции. Этот еле заметный сдвиг прекрасен, но возможно, что это всего лишь моя фантазия.

1 104    1    FB 0   VK 2 

Текст: Лизавета МатвееваФото: Яков Кальменс

Персональная выставка Александра Цикаришвили отличается от всех предыдущих проектов художника своим масштабом и фундаментальностью. Можно предположить, что незнакомый с предыдущими проектами Цикаришвили зритель, едва оказавшись в галерее, озадачится переизбытком работ. С первого же момента охватывает чувство растерянности – невозможно разобраться, куда смотреть, на чем концентрироваться. Но в этом и состоит характерная особенность как работ самого Александра, так и группы Север-7, основателем и активным деятелем которой художник остается и по сей день.

Выставка представляет собой тотальную инсталляцию, состоящую из отдельных самостоятельных произведений: живописи, графики, скульптур и объектов. Несмотря на то, что нынешняя экспозиция – это персональный проект Цикаришвили, к ее созданию он привлек своих друзей и согруппников-северян. Кто-то помог с названиями, кто-то – со светом, кто-то – с сюжетами. На открытии друзья Александра, Кирилл Канев и Евгений 8foldjon, играли музыку, замиксованную со стихами автора выставки, отсылающими к ее названию «Неудобная Р» – это еще и продолжение предыдущего персонального проекта «РГ», который проходил в галерее Navicula Artis в 2016-м году.

«Неудобная Р» целиком и полностью состоит из личного опыта художника, историях и переживаниях, внутренних шутках и анекдотах. Здесь есть отсылки и к академическому образованию, и к архитектурному прошлому, и к особому интересу к иконописи и религиозным сюжетам, и к рефлексии на злобу дня.

Визуально выставка делится на две части. Первая включает в себя «земляную» живопись, ту сферу, которой Александр занимается с самого начала своей художественной деятельности. Вторая же часть противоположна первой – в ней намешаны разные материалы, цвета, темы. Монохромный период «землетворчества» сменяется ярким колоритом парка аттракционов.

«Белый куб» галереи, более приспособленный для традиционного показа живописи, трансформировался в цирк-шапито, где нашлось место и для дрессированной свиньи на поводке, и для закутанного во множество одёжек мальчика с двуносой собакой, и для стоящих на четвереньках низкорослых силачей и акробатов. Александр традиционно устроил перформанс – художник в одном нижнем белье, маске и парике и со множеством надписей на теле в течение часа ползал по полу галереи. Конечно, в этом считывается и пародия на человека-собаку Олега Кулика, но для перформансов Цикаришвили более свойственно шаманское камлание, нежели прямое эпатирование публики.

В какой-то мере, в персональном проекте Александра можно считать принципиальное различие между выставочными проектами Москвы и Петербурга. Если московские художники чаще прибегают к стерильному концептуализму, предлагая зрителю четко заданную траекторию движения мысли, то петербургским более свойственен комплексный подход и многослойность, ирония и недосказанность, избыток и барочность. Здесь нет верных или ошибочных ответов, единственных и ультимативных трактовок. На этой выставке все правы и неправы одновременно, включая самого автора.

1 104    1    FB 0   VK 2 

Текст: Мария ЛаскинаФото: Андрей Каратеев, Аня Курбатова

Вечные вопросы и темы в искусстве периодически возникают то тут, то там. Например, Йоко Оно просто и громко выступает против войны. Русско-украинские арт-группы «Наденька» и «Швемы» против домашнего насилия и за права женщин. Екатерина Лузгина и Майкл Макшейн – за любовь и коллективность.

В проекте первым делом именно они, любовь и коллективность, бросаются в глаза. Магистральная тема выставки – взаимоотношения Екатерины и Майкла как пары и арт-группы. Художники знакомы со времен обучения в Chelsea College of Arts (Англия, Лондон). 2 года назад они успешно выпустились, студенческая виза Кати закончилась и она уехала в Россию. После долгого расставания, сделав красивый перформанс в аэропортах Лондона и Москвы «How to say I miss you with an airport/ Как сказать я скучаю при помощи аэропорта», придумав аж 8 безумных способов переправки Кати к любимому, а также построив целых три действительно плавающих бетонных лодки «Lark MK I» и «Lark MK II», вскоре художники наконец заживут долго и счастливо.

Коллективность здесь основывается на дружеском совместном усилии. Трудоемкий процесс создания бетонных лодок в сжатые сроки не осилить двоим. Помощь в проектах нельзя назвать волонтёрской, это больше похоже на соседские деревенские отношения, когда всем селом люди собирались «ставить» дом или рыть колодец. Или строить лодку. Своим проектом художники доказывают, что вне зависимости от границ и культурных различий простое человеческое общение всё-таки существует, оно живо и, что самое главное, жизнеспособно. Можно было бы уличить помощников в жажде новых впечатлений и развлечений. Но надо понимать, какой это тяжелый физический труд – построить бетонную лодку и спустить её с крыши или построить целых две лодки за довольно скромный отрезок времени (каждая из лодок весит около 300 кг). Мне думается, что если бы речь шла исключительно о новых впечатлениях, то лень пересилила бы интерес.

С точки зрения объектов большую часть проекта занимают скульптуры, фантазии о скульптурах и рассказы об их перемещении. Всё началось с перформанса Екатерины Лузгиной «Куда уходит скульптура, когда нельзя забрать её домой». Факт создания работ исключительно для выставки не удовлетворил художницу, ей хотелось, чтобы работы получили вторую жизнь. Бетонные блоки были оставлены в разных местах Англии: на берегу моря, в центре Лондона, в поле и часть из них была пущена вплавь по реке. В случае с вышеописанным перформансом скульптуры всё ещё не получают утилитарного назначения. Но лодки, построенные и тогда, и сейчас, действительно плавают и даже имеют возможность превратиться в свадебный катамаран. Является ли скульптура, получившая вторую жизнь после художественного проекта, всё ещё искусством? Если оставить за художниками момент «жизнетворчества», который «витает в воздухе», то всё, ими сделанное, может считаться искусством.

Для меня во всей выставке в целом чувствуется та необъяснимая сила, когда и идею нельзя назвать «супер_мега_инновацией», и исполнение просто очень хорошее, но всё равно «пазл сложился», alles, мы точно видим, что вот оно искусство. Графика Майка Макшейна представлена в виде двух серий: «8 ways/ 8 способов» – те самые 8 способов переправки Екатерины в Англию и «My body lies over the ocean/ Моё тело за океаном» – про отсутствие тела в момент его технического присутствия (через Skype). К слову, отношения на расстоянии сейчас – один из самых распространенных видов отношений. Графика, как и весь проект, наполнена духом абсурдного, но в итоге вполне выполнимого усилия. Как первая лодка, так и «8 способов» — это некий безумный, утопичный проект, который изначально воспринимался как шутка, но в итоге ставший реальностью. Думаю, речь шла не только о лодке. Итог двух лет, проведенных в качестве художественной группы и пары, весь выглядит как история о невозможности и преодолении. С положительным, но открытым финалом.

1 104    1    FB 0   VK 2 

Текст: Лейли АслановаФото: Предоставлено автором

17 февраля в Ростове-на-Дону московские художники Виталий Безпалов и Илья Смирнов провели артист-толк под названием «Каким цветам говорить „да»?» в арт-центре MAKARONKA. Разговор был приурочен к открытию выставки DOUBT в галерее LLIL.space ростовского художника Олега Устинова, который описывает это пространство как «всплывающее». Мероприятия состоялись при поддержке Фонда развития современного искусства и культуры «Дон».

Пережив астматический приступ от «пыльного чердака» триеннале российского искусства 2017 года, я утратила интерес к столичной арт-сцене и стала реже посещать Москву без особой надобности. Конечно, со временем возникло некоторое чувство культурной изоляции, но оно было преодолено с созданием нового художественного кружка НУ ОК ЛАБ, где в качестве «учебного пособия» был выбран агрегатор TZVETNIK. И вот, Олег Устинов договоривается с сооснователем TZVETNIKа Виталием Безпаловым о проекте в Ростове-на-Дону.

Многолетнее наблюдение, что каждый столичный визит имеет побочные действия на ростовское сообщество, заставили привычно тревожиться, что и в это раз случится мигрень или того хуже депрессия. Но меня ждало удивление за удивлением.

Удивление 1. Для анонсирования событий я искала на сайте текст вроде манифеста TZVETNIKа, а там написано разве что TZVETNIK means ‘Garden full of flowers’ in Russian.

Удивление 2. В качестве текста выставки DOUBT мне прислали короткую поэтическую цитату:

— Что вы станете делать, когда вас распнут? — спросил Некто.
— Буду смотреть прекрасные сны, — отвечает другой.
— Сомневаюсь.

Цитата была без указания на источник. Виталий потом мне сообщил в частной беседе название книги, но я его забыла и не нахожу особого смысла уточнять.

Удивление 3. В свой короткий приезд, кажется, в ростовские музеи и на книжный развал ранее ходили только воронежские художники, а теперь Безпалов и Смирнов в компании Анны Тетеркиной.

Удивление 4. На артист-толке художники рассказывали о визуальных медиа, сценографии выставок, их качественной документации (так, чтобы делал ее буквально фешн-фотограф) и альтернативных инструментах включения в международное сообщество. Безпалов и Смирнов были единогласны в вопросах хорошего освещения и при этом спорили насчёт важности физического пространства для выставки. К примеру, Илья Смирнов, который также является куратором галереи Alyssа Davis Gallery в Нью-Йорке, отмечал что для него оно важно и в то время, в которое ему приходится работать над проектами галереи удаленно он называет процесс селекционным, а не кураторским.

По итогам этой встречи «договорились» рассматривать их выставку DOUBT, как открытую к интерпретациям, где «объекты призывают выстраивать связи между тем, что «дано», и для эффективного построения не стоит запутывать следы, все существуют на виду и указывает на себя в молчаливом, но явном присутствии» (цитата из текста Натальи Серковой).

LLIL.space – это non-profit галерея в пространстве маленькой двухкомнатной квартиры с беленными стенами и хорошим светом, которую Олег Устинов самостоятельно организовал. Все пространства галереи открыты для всех посетителей, никаких шторок, цепочек и приватных уголков «только для своих» (и да, кухня тоже задействована). По стенам в комнатах развешены рисунки с элементами автоматического письма Ильи Смирнова: 4 карандашных формата А4 под стеклом, три из которых в обожжённых горелкой рамах, и одна работа пастелью на цветной бумаге без оформления. На полу в «залах» инсталлированы плюсы/кресты Виталия Безпалова с лужицами красной краски в центре. Эти объекты из обработанного художником текстильного скотча, были созданы в Ростове-на-Дону, на что указывают найденные на улице Виталием стручки гледичии. В углу кухни также имеется еще одна работа Ильи Смирнова из цифр 3 6 9 12.

Последнее удивление. Это то, что ростовская публика с интересом вовлеклась в выставку и охотно общалась с авторами, что художники и зрители не были по разные стороны баррикад, а были чутки друг к другу.

Добавить комментарий для 1 июня – 15 июля — Aroundart.org Отменить ответ

Connect with:

Комментарий

Ваше имя

• 1 июня – 15 июля — Aroundart.org:

  15.07.2019 в 16:12

  […] художница и куратор соответственно – на выставках «Сегодня был тяжелый день» (2018) в Центре Красный и «Кто у меня мать на самом […]

  Ответить